Александр Устюгов: «Моргенштерн в благотворительной деятельности пока что удачливее меня» - интервью

На телеканале НТВ начался показ детективно-медицинской драмы «Метод Михайлова», рассказывающей о талантливом враче, который возвращается в родной городок, чтобы помогать не только матери с подозрением на раннюю стадию Альцгеймера, но и местным пациентам в том числе со сложными случаями. Мы поговорили с исполнителем главной роли Александром Устюговым

о его первом большом опыте работы в медицинском проекте, популярности, благотворительности и умении не замыкаться исключительно в рамках актерской профессии.

фото: пресс-служба НТВ
Почему вы согласились на участие в «Методе Михайлова» – привлекла ли вас детективная линия или первая столь большая медицинская роль?
Детективными линиями меня сложно удивить – это основная моя стезя, а в медицинской драме я никогда не принимал участия, хотя докторов играл. Так что было интересно попробовать, хотя не думаю, что буду повторять этот опыт. Сложно оказалось изучить латынь и медицинские термины, хотя сам жанр довольно интересный. Я еще до съемок пересмотрел огромное количество таких зарубежных проектов, чтобы понимать, как существовать в рамках такого жанра.
А что смотрели? И был ли у вас на съемках медицинский консультант, который помогал технически?
Да, наверное, все медицинские сериалы, добившиеся мирового успеха. Кроме «Доктора Хауса», которого еще не успел посмотреть. Консультант на площадке, конечно, присутствовал, он был не один. Нас консультировали и хирург, и анестезиолог, и в кадре работали люди, непосредственно связанные с этой профессией. Подсказывали нам, как подавать медицинские предметы, как работают коагуляторы, как правильно вдевать нитки для операций, как накладывать швы.
Вы сказали, что не хотите повторять этот опыт, но связано ли это только с запоминанием терминов? Может быть, была сцена, которая как-то особо тяжело далась?
Такого, наверное, не было. «Метод Михайлова» мы снимали блоками – и если с частью детективной и драматической линией все было более понятно, это стандартный съемочный процесс, то операционный блок был, конечно, в новинку. Мы снимали в большом павильоне, там были сцены и с операциями, и с медицинскими кабинетами и коридорами. Очень мощная нагрузка для мозга, потому что отчасти получался такой «день сурка», когда ты постоянно работаешь у операционного стола и ходишь по нашей кинобольнице. В какой-то момент мне даже показалось, что я мог бы стать хорошим хирургом.
Профессию менять не планируете?
Нет, хотя наш консультант приглашал меня в травму, сказал: «Приходи работать в любое время, курс «кройки и шитья» ты уже прошел». Но вообще было сложно: актеры все-таки привыкли проявлять многое посредством внешних данных – тела, лица, мимики, а здесь лицо перекрыто маской, ты должен работать одними глазами и руками, и на протяжении 12 часов проводить операции, держать драму. Но тем не менее это было очень интересно. А повторять не буду просто потому, что вряд ли теперь буду соглашаться на все медицинские драмы и поменяю амплуа на докторов с разными фамилиями. Мы все-таки играем не профессию.

фото: пресс-служба НТВ
Вы долгое время работали в театре, но потом ворвались в кино. Ощутили ли вы себя после этого популярным артистом? И если да, не мешает ли вам эта популярность?
Я себя не ощущаю популярным артистом. Если не привлекать внимания яркими одеждами, то можно перемещаться по городу спокойно. В театре, впрочем, популярность тоже есть, но она заканчивается после выхода из служебного входа, и дальше ты спокойно едешь в метро.
Тем не менее вы не так давно провели благотворительный мотопробег, чтобы собрать деньги на лечение маленького Вовы Сологуба, которому поставили диагноз «спинальная мышечная атрофия» (СМА). Как вам пришла в голову эта идея?
Идея мотопробега возникла зимой как раз после съемок «Метода Михайлова», а связана она была с тем, что моей популярности, о которой мы говорили ранее, не хватило для того, чтобы собрать неимоверную сумму – 168 млн рублей. Когда я только начал заниматься этим мальчиком, то думал, что все получится проще. У меня в Инстаграме 250 тысяч подписчиков и даже если бы каждый перевел по 10 рублей, было бы 2 млн, а если сто, то уже 20. Если бы это была небольшая в принципе сумма 800 рублей, мы бы закрыли сбор. Но пока певец Моргенштерн делает это удачнее – это к вопросу о популярности. А после моих призывов о помощи в Инстаграм мы собрали всего 150 тысяч рублей. Утомляемость постами о помощи приходит очень быстро, подписчики хотят видеть более позитивную картинку, то, что происходит с тобой как с артистом, а призывы о помощи стали просто скудеть комментариями, и я понял, что надо делать какую-то акцию, чтобы поддерживать внимание аудитории, и при этом ненавязчиво напоминать о том, что мы собираем средства. Так возникла идея мотопробега до границы Монголии и обратно через огромное количество российских городов. Там я встречался со зрителями, с телеканалами, пытался привлечь внимание общественности к проблеме СМА первого типа, о которой многие даже не слышали. Когда федеральные каналы подключаются, уже легче, когда они запускают свои ролики, сумма увеличивается в разы, аудитория становится больше. Сейчас телеканал НТВ транслирует объявление о сборе средств, и, надеюсь, «Метод Михайлова» и мой добрый хирург привлекут внимание к этой проблеме и к концу сериала сборы будут ближе к завершению. Во всяком случае хочется в это верить.
На ваш взгляд, должны ли медийные люди заниматься такими благотворительными проектами? Или это все же не зависит от популярности и должно происходить по зову сердца?
Благотворительность как психологический и экономический инструмент в государственной структуре – достаточно мощное явление. К большому сожалению, в России, при всей сердобольности русского сердца, этой институции в принципе не было. Были меценатство, княжеская милость, то есть этим занимались люди, управлявшие государством – от Михаила Романова и даже князя Владимира, которые создавали богодельни. Я имею в виду не слепую благотворительность, не чуждую русскому человеку, когда бабушке на паперти бросил сто рублей и пошел дальше, не разбираясь в проблемах этой бабушки, а именно благотворительность, когда ты тратишь огромное количество времени на решение той или иной проблемы и в итоге меняешь систему, потому что дети с генетическими заболеваниями должны все-таки получать государственное финансирование, а не собирать деньги через Инстаграм. У нас же благотворительные фонды по сути появились не так давно – в начале 2000-х, а только сейчас народ потихоньку начинает понимать, как это работает. Хотя по-прежнему большинство людей задают себе одни и те же вопросы – почему я, а не государство занимается этим, а пусть помогают олигархи, кто-то еще. Но статистика же простая – если каждый из 144 млн населения России переведет хотя бы по рублю, у нас не будет ни одного человека с диагнозом СМА, их сейчас всего 20. Но вот путь понимания, что, объединившись, люди могут решить какую-то проблему, – только начинается. Отказавшись от чашки кофе или пачки сигарет, каждый из нас может внести свою лепту. И мы, вроде, все к этому готовы, но как только заходит речь о своих кровных, которые нужно отдавать неизвестному человеку, не получая за это никакой моральной или материальной выгоды, кроме собственного удовлетворения, происходит некий блок. И важно как раз донести до людей мысль, что, объединившись, мы можем многое. Поэтому благотворительность – это адский, тяжелый труд. И я даже пока себя не могу назвать благотворителем, я, скорее, волонтер, который пытается работать в этой сфере и надеется, что мы сможем дойти до победного результата.

фото: пресс-служба НТВ
Вы занимаетесь благотворительностью, еще у вас есть реставрационная мастерская, музыкальная группа. Насколько важно артисту не замыкаться исключительно в актерской профессии?
Есть визуальное понимание существования актера на экране – когда зритель включает телевизор, то он думает, что актер на данный момент там в телевизоре для них и играет. На самом деле нет, и актеры занимаются многими другими делами, например, водят детей в школу. Заблуждение, что актер должен 24 часа заниматься развлечением телевизионного зрителя. Конечно, наша профессия занимает большое количество времени, но замыкаться на ней нельзя, поскольку актер – это не только существование на экране, это и общественная позиция, и внутренняя, и твоя начитанность, увлеченность, понимание действительности, политических моментов. Только тогда ты можешь быть органичен, убедителен и пропускать все через себя. Почему бы актеру не заниматься музыкой? Музыканты же снимаются в кино. Так же как и реставрация мебели – это тоже часть отдушины. Я считаю, что актерство не должно быть основополагающим в жизни, иначе происходят трагедии, невостребованность, потому что опять же артиста могут показывать по телевизору, а он на самом деле не снимается уже нигде шесть лет в силу каких-то причин, сидит без работы или таксует, чтобы как-то прокормить себя. Трагедия у актера возникает в тот момент, когда он все свои козыри выбросил на работу. А к сожалению, практика показывает, что нельзя все яйца класть в одну корзинку, всегда должна быть отдушина – пусть это будет изучение французского языка или походы в горы. Ты должен приходить на площадку жадным для работы, а если все превращается в конвейер, в поток, то происходит выгорание.
Тем не менее за последние несколько лет у вас вышло очень много разноплановых проектов. Расскажите, как вы их выбираете? И что для вас важнее – сценарий, команда, с которой вы работаете, возможность нового эксперимента, как с тем же «Методом Михайлова».
Да все важно. Начинается с литературной основы – ты читаешь материал и понимаешь, интересно это тебе или нет, всегда спрашиваешь, кто режиссер, композитор, оператор, потому что команда, делающая кино, очень важна. И когда меня спрашивают, кого бы вы хотели сыграть, я говорю, что это неважно, я не могу мечтать играть Гамлета, не понимая, кто будет стоять по ту сторону кадра, потому что кино – искусство коллективное и мечтать просто играть кого-то достаточно глупо и смешно. Например, на том же «Методе Михайлова» у нас было большое количество консультантов, которые провели огромную работу за кадром, хотя, кстати, и в кадре они появятся, но об этом будем знать только мы – участники группы. Так что поделиться каким-то уникальным знанием о том, как я выбираю проекты, не могу. Соглашаюсь на то, что интересно, но в полной мере понять проект можно только, когда состоится премьера. У нас нет людей, которые говорят: «Давайте снимем плохое кино». Все хотят снять хорошее, но иногда кино не получается, а иногда напротив становится шедевром. Но все это зависит от огромного количества факторов – людей на площадке, финансирования, заинтересованности каждого в работе. А отдавать лавры одному актеру, который постоянно на экране, неверно. За нами стоит огромная команда.
А чего, на ваш взгляд, не хватает российскому кино, в том числе сериальной индустрии, – технически или, может, тематически?
Мне жаль, что наш кинематограф не является коммерцией, что убивает конкуренцию. Есть несколько федеральных каналов, которые транслируют по телевизору в определенном порядке какое-то количество проектов, и они могут быть не очень хорошими. Но это не выбор телезрителей, не их голосование. Есть лишь выбор между условно тремя телеканалами и их сетка. Для того, чтобы сериалы стали конкурентоспособными, у нас должен быть рынок кино, когда человек берет миллион долларов, вкладывает и зарабатывает два. Тогда можно говорить об успехе картины. У нас же пока многие оперируют цифрами, которые не соответствуют действительности, так как прозрачности киноиндустрии тоже не хватает. Кинобизнес не является бизнесом, это некий слаженный аппарат, пришедший из советского кино, когда выделяются бюджеты, и кино уже по сути продано, даже если не будет показано. А хорошей интриги, доли риска, появления людей с взъерошенными волосами, которые говорят, что знают, как нужно, у нас, к сожалению, нет. Конечно, возникают проблески, но они в большей степени случайны. Мы не можем повторить успех «Не родись красивой», потому что как бы кто ни говорил, так и не появился за 20 лет проект такой же популярности. Сейчас появились платформы, где много интересных проектов, но процент людей, которые ориентируются на эти новые веяния, которые готовы платить за подписку, все еще крайне мал. Вот и получается, что все ждут, когда «Вертинский» пройдет «где-то там», а потом выйдет на телеканал – с рейтингом 12+ и ограничениями по понятным причинам.
«Метод Михайлова» на НТВ с 27 сентября.
Маша Токмашева