В российский прокат вышел фильм «Голова-жестянка» – второй режиссерский проект Ивана Капитонова
, продюсера, работавшего над самыми известными отечественными хоррорами «Пиковая дама: Черный обряд», «Русалка. Озеро мертвых», «Яга. Кошмар темного леса», сериалом «Пищеблок» и многими другими. Однако «Голова-жестянка» совершенно не похожа на предыдущие картины Капитонова. Это трогательная подростковая трагикомедия даже не о первой любви, а о первом расставании, кризисе отношений и подчас безуспешных попытках его преодолеть. Мы поговорили с Иваном Капитоновым о том, каково сменить продюсерское амплуа на режиссерское, есть ли возрастные рамки у фильмов young adult и почему в главной героине он видит себя.
«Голова-жестянка» снята по книге детского писателя и драматурга Серафимы Орловой
. Но, насколько я знаю, текст «Жестянки» появился у вас еще до официальной его публикации. Сима Орлова училась у меня на продюсерском курсе – писала заявки про каких-то зомби, что-то такое мистическое. Я попросил ее написать о том, что ее лично тревожит, чем она горит. Спустя время, она прислала, скажем так, рукопись – еще не отредактированный текст повести, причем сказала, что я там прототип одного из персонажей, что меня, конечно, заинтриговало. Я прочитал и влюбился в этот текст – со всей его шероховатостью, торчащими в разные стороны заусенцами, я увидел очень трогательную, наивную, сентиментальную и смешную историю. Книжка еще тогда не была издана, и я предложил Симе написать сценарий. Сима сделала подход, но в попытке загнать историю в трехактную структуру все живое, все классное оттуда исчезло и получалась какая-то выхолощенная скукота. Я забрал текст себе, вернул в него классные штуки из книжки, добавил линии, диалоги, сделал по сути режиссерский сценарий и понял, что это кино про меня. Я сам в тот момент переживал развод – так что я 100% и есть наша Жесть. Но вы же были не ее прототипом? Нет, я – Карин, преподаватель кружка робототехники, которого играет Сергей Гилев
. Но это не так важно. «Голова-жестянка» для меня стала историей про любовь и ненависть, которые переплетены между собой так туго, что уже не поймешь, где, что и когда одно перетекает в другое. Думаю, многим знакомо чувство, когда ссоришься с любимым человеком, уходишь в другую комнату, злишься, но проходит время и ты уже не хочешь злиться, а хочешь лежать в обнимку, смотреть сериалы и есть черешню. Просто не знаешь, с чего начать заново дружить. Это очень специфический момент в отношениях. Те самые полчаса, когда люди после сильной ссоры пытаются маленькими шагами вернуть все, как было. Вернуться в свой этот потерянный рай.
Серафима к вам пришла состоявшимся драматургом, человеком театральным. Чувствовалось ли, что из театрального человека вырастает киношный? Мне как раз наоборот не хотелось делать киношно. Да, когда люди только учатся драматургии, наверное, их нужно заставлять работать в трехактной структуре, чтобы мозг просто включился, чтобы автор научился рассказывать историю. Чтобы был последовательный нарратив – вот тут у нас экспозиция, коротко сообщаем о герое, объясняем правила его мира, затем вбрасываем побуждающее событие, дебаты, потом переходим во второй акт, пытаемся преодолеть препятствия, потом срединное событие, ставки повышаются, антагонисты наступают – короче, вот это все очень важно рассказать начинающему сценаристу. Но как будто для меня лично история часто становится предсказуемой. И в сценарии «Головы-жестянки» я сознательно много раз перезапускал историю, как будто мы видим Жесть и мир вокруг нее как калейдоскоп людей и событий. Мы вдруг начинаем рассказывать про деда, потом в середине фильма внезапно знакомим зрителей с подругами Жести и посвящаем им фактически целый эпизод. Я специально ломал трехактную структуру, делал это сознательно – я старался в каждом новом эпизоде рассказать о Жести еще что-нибудь новенькое, показать ее характер еще с одной стороны. Это было довольно смелое решение, я хотел в этом фильме эксперимента. И, по моим ощущениям, это сработало. А как вы продали этот текст своему партнеру Святославу Подгаевскому
, с которым вы делали хорроры и который на «Голове-жестянке» выступает продюсером? Да мне не надо ему ничего продавать. Мы полностью друг другу доверяем в творческих и продюсерских вопросах. Если он хочет что-то поставить, я начинаю искать финансирование и всем рассказывать, что это круто. А если я что-то захотел поставить, Слава может меня лишь поддержать и посоветовать что-нибудь ценное, ведь он гораздо более опытный режиссер, чем я. У нас интересный тандем, мы очень не похожи, но каким-то странным образом мы уже почти семь лет снимаем вместе фильмы и сериалы. На съемках «Пансиона» с Подгаевским, кстати, затрагивали вопрос, что все ваши хорроры про женщин, которые, так скажем, иллюстрируют зло. И в «Жестянке» главная героиня тоже не простая девчонка. Если женщины – зло, то мужчины – это глупость. А про глупость снимать совсем не хочется. Но если серьезно, то я не вижу причин как-то гендерно определять персонажные приоритеты. Какая разница – женщины, мужчины. Впрочем, в моем новом фильме «Я женил своих родителей» главный герой – 25-летний парень. Главное – неоднозначный характер, который строит вокруг себя историю.
То есть режиссерский путь у вас все-таки осмысленный, а не случился как производственная необходимость на «Ледяном демоне»? Как вообще продюсер, основываясь на вашем опыте, приходит в режиссуру? Чаще всего люди приходят в кино, потому что хотят его снимать. Мы начинаем лет в 15-16 осознанно смотреть фильмы, и кто-то проходит мимо кинематографа, а у кого-то срывает голову. Начинаешь смотреть что-то современное, потом подползаешь к великому французскому кино, потом пробуешь великое итальянское, немного корейского и японского и дальше мы начинаем уже разделятся – кто-то киноведом и киноманом становится, пробуя дальше и дальше, а кто-то пытается стать режиссером. Я этот путь тоже прошел, просто меня утащило в продюсирование, потому что мне нравится сразу делать несколько проектов. Моя энергия – это энергия new business. Мне нравятся начинания, идеи, смелость мечты. Мне нравится, когда я очень круто и подробно все придумал, рассказал режиссеру, оператору, сценаристу, вдохновил их – они кайфуют, потому что есть основа, на которой можно строить все свое, я подбадриваю, говорю: «Cупер, отлично, молодцы». Потом мне становится скучно и я бегу к другому проекту, пока тем проектом уже занимаются увлеченные им люди. Но меня постоянно из продюсирования уносит в смежные профессии. Например, я не очень планировал становиться сценаристом, но однажды случилось так, что мне нужно было срочно, за два дня, полностью написать две серии вместо сценариста, который бросил проект и сбежал, исчез – то ли запил, то ли умер, не знаю. А мне нужно сдавать проект на телеканал. 48 часов без сна. Написал, отправил, мне звонят, спрашивают: «Вы что, автора поменяли?». Я думаю, что сейчас мне достанется, говорю: «Да, увы, пришлось». А они такие: «Почему увы? Стало круто! Где вы нашли такого классного автора?». И я подумал: «Зашибись». Потом было, конечно, и самообразование, и сотни драфтов новых заявок и текстов. С режиссурой примерно та же история – включился авральный режим на проекте, режиссер не справился, замену не найти, времени в обрез, кто-то должен взять на себя ответственность. А «Жестянку» я уже захотел снимать осознанно. И этот фильм тот редкий случай, когда не стыдно говорить про референсы. Какие они у вас были? Ну, видимо, здесь есть Жан-Пьер Жене
со всем его сказочными мирами, с сюжетом-характером. «Голова-Жестянка» же тоже сюжет-характер, потому что если рассказывать событийный ряд, то как будто бы ничего интересного, зачем смотреть это кино? Но когда мы видим конкретную девочку, которая вот так мыслит, так поступает, так реагирует на реальность, становится интересно. Как и в «Амели», да. Плюс Уэс Андерсон
. Мы тоже обожаем симметрию. Плюс я люблю Аки Каурисмяки
. Мне очень нравится, когда много статики, когда люди просто стоят и друг на друга смотрят, и все это на общем плане. Есть в этом какая-то органичная неловкость. Я люблю воздух, который возникает в этих паузах. Но меня все ругают, что я упоминаю творческие методы других режиссеров. Хотя, на мой взгляд, интересно же знать, какими красками работали и почему именно для этого фильма.
«Голова-жестянка» – кино, которое интересно рассматривать, где детали передают характер персонажей. Если бы вам режиссер принес проект с подобной экспликацией, которая все-таки повышает производственный бюджет, вы бы поддержали его как продюсер? Думаю, да. Я очень люблю такое кино, в хоррорах так не сделаешь, хотя у меня есть идея попробовать сделать мистический фильм с такой же детализацией. Я пока не понимаю, получится ли ее воплотить, но, по-моему, это интересный подход. Хотя в итоге «Жестянка» получилась не очень дорогой. Мы все на каком-то энтузиазме работали, и группа собралась молодая, да и вообще мне кажется, мало деталей получилось, надо было раза в три больше! Но зритель готов к такому детальному кино? Это очень сложный вопрос и я не знаю на него ответа. У меня искаженное восприятие – у меня на глазах люди рыдают на финальных титрах, я получаю сотни сообщений о том, какое это прекрасное кино. При этом фильм, я уверен, будет восприниматься как авторский, совсем не мейнстрим. То есть вряд ли мы получим большую театральную кассу. Кажется, иногда бывают такие фильмы, к которым зрители дольше приходят, но если приходят и фильм посмотрят, то начинают всем о нем рассказывать. Фильм позиционируется как молодежный, хотя, например, развод, о котором вы говорили выше, целевая аудитория еще, вроде как, не переживала. Мне кажется, расставание в 14-15 лет, еще тяжелее, чем развод. У меня одна из дочерей недавно рассталась с парнем, и я очень за нее переживаю. Мне кажется, это так больно ужасно, невыносимо. Насчет целевой – я лично показывал кино взрослым мужчинам 40-45 лет, и они плакали в конце. Я сам почти каждый раз плачу, что самое интересное, – вообще не понимаю, как это работает, почему у фильма такой эмоциональный финал. Я думаю, если подростковый фильм не интересен 35-45-летним, то он не будет интересен и подросткам. Вот с «Пищеблоком» так же было: там герои из пионерского лагеря, но мы же понимаем, что это не столько для детей, сколько для взрослых. А «Королевство полной луны» – это для кого кино? Или «Остров собак»?
Главное открытие «Головы-жестянки» – актриса Варвара Володина
, для которой это был всё же первый большой проект, хотя уже успел выйти с ней «Вызов». Не только «Вызов», но и сериал «Черная весна». Варя – совершенно уникальное актерское существо. Мы делали большой кастинг, смотрели много разных девочек, и я немного иначе представлял главную героиню, но, когда появилась Варя, всё встало на свои места. У меня были моменты на площадке, когда она делает что-то, а я думаю – вот здесь надо поправить на оценке, здесь на реплике, здесь немного по-другому выйти. И я только хочу ей это всё сказать, а она уже сама знает, что нужно поправить и делает правки ровно в тех местах, которые нужны. То ли мы с ней синхронизировались, то ли в персонажа она здорово попала, то ли она просто очень талантливый человек. Хотя думаю, все три фактора соединились. Есть в фильме еще и Олег Чугунов
, несмотря на свой юный возраст, уже с огромным опытом работы в кино. Мы же Олега в «Яге» снимали, и я помню его школьником. Сейчас он уже такой подробный, въедливый актер, внимательный к своему персонажу. Олег уже привык играть главные, большие роли. А в «Жестянке» он должен просто быть. Со своим вихром на затылке, со своими глазами, со своей такой трогательной серьезностью. В книжке героя Олега – Приходько – немного больше, но когда я работал над сценарием, то подумал, что если буду смещать на него точку внимания, то у меня возникнет два героя и будет классическая мелодрама о том, как два сердца тянутся друг к другу. И я решил от этого отказаться. Опять же, как в «Амели», помните, парень, который собирает фотографии? Персонаж Матье Кассовица
– что мы о нем знаем? Ничего! Собирает обрывки фотографий под будкой, ездит на мопеде. Мы видим его пару раз и вообще не понимаем, почему она в него влюблена. Здесь примерно то же самое. Совершенно неважно, какой Приходько. Важно, как на него реагирует главная героиня, потому что именно она – сердце и солнце этой истории. Фильм «Голова-жестянка» в кинотеатрах с 8 июня. Маша Токмашева
В российский прокат вышел фильм «Голова-жестянка» – второй режиссерский проект Ивана Капитонова , продюсера, работавшего над самыми известными отечественными хоррорами «Пиковая дама: Черный обряд», «Русалка. Озеро мертвых», «Яга. Кошмар темного леса», сериалом «Пищеблок» и многими другими. Однако «Голова-жестянка» совершенно не похожа на предыдущие картины Капитонова. Это трогательная подростковая трагикомедия даже не о первой любви, а о первом расставании, кризисе отношений и подчас безуспешных попытках его преодолеть. Мы поговорили с Иваном Капитоновым о том, каково сменить продюсерское амплуа на режиссерское, есть ли возрастные рамки у фильмов young adult и почему в главной героине он видит себя. фото: Премьера фильма "Голова-жестянка"/ЦПШ «Голова-жестянка» снята по книге детского писателя и драматурга Серафимы Орловой . Но, насколько я знаю, текст «Жестянки» появился у вас еще до официальной его публикации. Сима Орлова училась у меня на продюсерском курсе – писала заявки про каких-то зомби, что-то такое мистическое. Я попросил ее написать о том, что ее лично тревожит, чем она горит. Спустя время, она прислала, скажем так, рукопись – еще не отредактированный текст повести, причем сказала, что я там прототип одного из персонажей, что меня, конечно, заинтриговало. Я прочитал и влюбился в этот текст – со всей его шероховатостью, торчащими в разные стороны заусенцами, я увидел очень трогательную, наивную, сентиментальную и смешную историю. Книжка еще тогда не была издана, и я предложил Симе написать сценарий. Сима сделала подход, но в попытке загнать историю в трехактную структуру все живое, все классное оттуда исчезло и получалась какая-то выхолощенная скукота. Я забрал текст себе, вернул в него классные штуки из книжки, добавил линии, диалоги, сделал по сути режиссерский сценарий и понял, что это кино про меня. Я сам в тот момент переживал развод – так что я 100% и есть наша Жесть. Но вы же были не ее прототипом? Нет, я – Карин, преподаватель кружка робототехники, которого играет Сергей Гилев . Но это не так важно. «Голова-жестянка» для меня стала историей про любовь и ненависть, которые переплетены между собой так туго, что уже не поймешь, где, что и когда одно перетекает в другое. Думаю, многим знакомо чувство, когда ссоришься с любимым человеком, уходишь в другую комнату, злишься, но проходит время и ты уже не хочешь злиться, а хочешь лежать в обнимку, смотреть сериалы и есть черешню. Просто не знаешь, с чего начать заново дружить. Это очень специфический момент в отношениях. Те самые полчаса, когда люди после сильной ссоры пытаются маленькими шагами вернуть все, как было. Вернуться в свой этот потерянный рай. Серафима к вам пришла состоявшимся драматургом, человеком театральным. Чувствовалось ли, что из театрального человека вырастает киношный? Мне как раз наоборот не хотелось делать киношно. Да, когда люди только учатся драматургии, наверное, их нужно заставлять работать в трехактной структуре, чтобы мозг просто включился, чтобы автор научился рассказывать историю. Чтобы был последовательный нарратив – вот тут у нас экспозиция, коротко сообщаем о герое, объясняем правила его мира, затем вбрасываем побуждающее событие, дебаты, потом переходим во второй акт, пытаемся преодолеть препятствия, потом срединное событие, ставки повышаются, антагонисты наступают – короче, вот это все очень важно рассказать начинающему сценаристу. Но как будто для меня лично история часто становится предсказуемой. И в сценарии «Головы-жестянки» я сознательно много раз перезапускал историю, как будто мы видим Жесть и мир вокруг нее как калейдоскоп людей и событий. Мы вдруг начинаем рассказывать про деда, потом в середине фильма внезапно знакомим зрителей с подругами Жести и посвящаем им фактически целый эпизод. Я специально ломал трехактную структуру, делал это сознательно – я старался в каждом новом эпизоде рассказать о Жести еще что-нибудь новенькое, показать ее характер еще с одной стороны. Это было довольно смелое решение, я хотел в этом фильме эксперимента. И, по моим ощущениям, это сработало. А как вы продали этот текст своему партнеру Святославу Подгаевскому , с которым вы делали хорроры и который на «Голове-жестянке» выступает продюсером? Да мне не надо ему ничего продавать. Мы полностью друг другу доверяем в творческих и продюсерских вопросах. Если он хочет что-то поставить, я начинаю искать финансирование и всем рассказывать, что это круто. А если я что-то захотел поставить, Слава может меня лишь поддержать и посоветовать что-нибудь ценное, ведь он гораздо более опытный режиссер, чем я. У нас интересный тандем, мы очень не похожи, но каким-то странным образом мы уже почти семь лет снимаем вместе фильмы и сериалы. На съемках «Пансиона» с Подгаевским, кстати, затрагивали вопрос, что все ваши хорроры про женщин, которые, так скажем, иллюстрируют зло. И в «Жестянке» главная героиня тоже не простая девчонка. Если женщины – зло, то мужчины – это глупость. А про глупость снимать совсем не хочется. Но если серьезно, то я не вижу причин как-то гендерно определять персонажные приоритеты. Какая разница – женщины, мужчины. Впрочем, в моем новом фильме «Я женил своих родителей» главный герой – 25-летний парень. Главное – неоднозначный характер, который строит вокруг себя историю. То есть режиссерский путь у вас все-таки осмысленный, а не случился как производственная необходимость на «Ледяном демоне»? Как вообще продюсер, основываясь на вашем опыте, приходит в режиссуру? Чаще всего люди приходят в кино, потому что хотят его снимать. Мы начинаем лет в 15-16 осознанно смотреть фильмы, и кто-то проходит мимо кинематографа, а у кого-то срывает голову. Начинаешь смотреть что-то современное, потом подползаешь к великому французскому кино, потом пробуешь великое итальянское, немного корейского и японского и дальше мы начинаем уже разделятся – кто-то киноведом и киноманом становится, пробуя дальше и дальше, а кто-то пытается стать режиссером. Я этот путь тоже прошел, просто меня утащило в продюсирование, потому что мне нравится сразу делать несколько проектов. Моя энергия – это энергия new business. Мне нравятся начинания, идеи, смелость мечты. Мне нравится, когда я очень круто и подробно все придумал, рассказал режиссеру, оператору, сценаристу, вдохновил их – они кайфуют, потому что есть основа, на которой можно строить все свое, я подбадриваю, говорю: «Cупер, отлично, молодцы». Потом мне становится скучно и я бегу к другому проекту, пока тем проектом уже занимаются увлеченные им люди. Но меня постоянно из продюсирования уносит в смежные профессии. Например, я не очень планировал становиться сценаристом, но однажды случилось так, что мне нужно было срочно, за два дня, полностью написать две серии вместо сценариста, который бросил проект и сбежал, исчез – то ли запил, то ли умер, не знаю. А мне нужно сдавать проект на телеканал. 48 часов без сна. Написал, отправил, мне звонят, спрашивают: «Вы что, автора поменяли?». Я думаю, что сейчас мне достанется, говорю: «Да, увы, пришлось». А они такие: «Почему увы? Стало круто! Где вы нашли такого классного автора?». И я подумал: «Зашибись». Потом было, конечно, и самообразование, и сотни драфтов новых заявок и текстов. С режиссурой примерно та же история – включился авральный режим на проекте, режиссер не справился, замену не найти, времени в обрез, кто-то должен взять на себя ответственность. А «Жестянку» я уже захотел снимать осознанно. И этот фильм тот редкий случай, когда не стыдно говорить про референсы. Какие они у вас были? Ну, видимо, здесь есть Жан-Пьер Жене со всем его сказочными мирами, с сюжетом-характером. «Голова-Жестянка» же тоже сюжет-характер, потому что если рассказывать событийный ряд, то как будто бы ничего интересного, зачем смотреть это кино? Но когда мы видим конкретную девочку, которая вот так мыслит, так поступает, так реагирует на реальность, становится интересно. Как и в «Амели», да. Плюс Уэс Андерсон . Мы тоже обожаем симметрию. Плюс я люблю Аки Каурисмяки . Мне очень нравится, когда много статики, когда люди просто стоят и друг на друга смотрят, и все это на общем плане. Есть в этом какая-то органичная неловкость. Я люблю воздух, который возникает в этих паузах. Но меня все ругают, что я упоминаю творческие методы других режиссеров. Хотя, на мой взгляд, интересно же знать, какими красками работали и почему именно для этого фильма. «Голова-жестянка» – кино, которое интересно рассматривать, где детали передают характер персонажей. Если бы вам режиссер принес проект с подобной экспликацией, которая все-таки повышает производственный бюджет, вы бы поддержали его как продюсер? Думаю, да. Я очень люблю такое кино, в хоррорах так не сделаешь, хотя у меня есть идея попробовать сделать мистический фильм с такой же детализацией. Я пока не понимаю, получится ли ее воплотить, но, по-моему, это интересный подход. Хотя в итоге «Жестянка» получилась не очень дорогой. Мы все на каком-то энтузиазме работали, и группа собралась молодая, да и вообще мне кажется, мало деталей получилось, надо было раза в три больше! Но зритель готов к такому детальному кино? Это очень сложный вопрос и я не знаю на него ответа. У меня искаженное восприятие – у меня на глазах люди рыдают на финальных титрах, я получаю сотни сообщений о том, какое это прекрасное кино. При этом фильм, я уверен, будет восприниматься как авторский, совсем не мейнстрим. То есть вряд ли мы получим большую театральную кассу. Кажется, иногда бывают такие фильмы, к которым зрители дольше приходят, но если приходят и фильм посмотрят, то начинают всем о нем рассказывать. Фильм позиционируется как молодежный, хотя, например, развод, о котором вы говорили выше, целевая аудитория еще, вроде как, не переживала. Мне кажется, расставание в 14-15 лет, еще тяжелее, чем развод. У меня одна из дочерей недавно рассталась с парнем, и я очень за нее переживаю. Мне кажется, это так больно ужасно, невыносимо. Насчет целевой – я лично показывал кино взрослым мужчинам 40-45 лет, и они плакали в конце. Я сам почти каждый раз плачу, что самое интересное,
Биография Александра Людвига Александр Ричард Людвиг – канадский актер, наиболее примечательными киноработами которого считают фильм «Восход тьмы», снятый по романам-фэнтези Сьюзан Купер, боевик «Уцелевший», основанный на документальной книге Маркуса Латтерелла (об операции американских войск в
→ Подробнее:)
