«Барабаны в ночи» — дискотека на фоне войны и революции - «Интервью»

Скорбные новости продолжают настигать любителей театра: вслед за Борисом Юханановым ушел Юрий Бутусов — оба не дожили и до 70. Легендарный санкт-петербургский режиссер погиб на отдыхе в Болгарии. За 30-летнюю карьеру (если считать от студенческой постановки «Женитьбы»), Бутусов выпустил более полусотни спектаклей — и сегодня мы хотим вспомнить о постановке раннего текста Бертольда Брехта в Московском драматическом театре им. А. С. Пушкина. Поставить «Барабаны в ночи» — одну из ранних пьес Бертольда Брехта — Юрий Бутусов хотел еще в 2002-м на сцене «Сатирикона»: тогда режиссер назвал Константину Райкину три произведения, но тот выбрал не Брехта или «Сорок первый» Лавренева , а «Макбетта» Ионеско . Принцип «три пьесы на выбор» Бутусов исповедует до сих пор — и в Московском драматическом театре им. А. С. Пушкина, где режиссер с громким успехом поставил «Доброго человека из Сезуана», снова остановились на Брехте. Примечательно, что фильм Фолькера Шлёндорфа «Ваал », снятый в 1970-м по мотивам другой ранней пьесы Брехта и пролежавший в архиве 40 лет, в Москве впервые показали тоже в этом году, после повторной премьеры на Берлинском кинофестивале в 2014-м. Зазвучал ранний Брехт. Из Африки с Первой Мировой вернулся солдат Андреас Краглер (Тимофей Трибунцев в женском платье), которого считали погибшим. Его невеста Анна Балике (Александра Урсуляк ) четыре года ждала возлюбленного, но всё же дала согласие предприимчивому Мурку (Александр Матросов ). То ли отчаялась, то ли уступила давлению родителей (широкоплечий Алексей Рахманов в комбинезоне не по размеру и обморочный Иван Литвиненко в роли его жены). Краглер является практически призраком — в тот самый момент, когда семейство Балике, Мурк и его немногочисленные друзья уже собрались в кабак «Пиккадилли», чтобы отметить помолвку. Пьеса «Барабаны в ночи» родились в 1919-м: сразу по окончании Первой Мировой и Ноябрьской революции. Время действия — январское восстание спартакистов (немецкая марксистская организация, куда входили Роза Люксембург и Карл Либкнехт). Страна менялась, Балике размышляли, что будут производить на заводе, раз война кончилась (порешили, что детские коляски), а отправленный кайзером в поход Краглер оказался не у дел — в горниле перемен, в одной грязной сорочке, с огрубевшей кожей и без невесты. Сам Брехт не хотел включать эту пьесу в первый сборник, хотя это и первое его произведение, достигшее театральной сцены. Драматург посчитал, что ему не удалось показать истинную значимость революции. Не в последнюю очередь он сокрушался, что в момент написания «Барабанов в ночи» еще не овладел «техникой очуждения» — тем, что впоследствии станет его маркером. Бутусов исправляет «помарку» Брехта: его версия «Барабанов» ближе к «эпическому театру» и постоянно напоминает зрителю, что перед ним спектакль. Первую сцену семейство Балике разыгрывает совсем механически, словно запущенные ключом куклы. Затем с потолка начинают опускаться горящие вывески, вроде «Жрут» или «Пиккадилли», диалоги прерываются танцами с боем в барабан под Skip to the bip немецкого ню-джаз-коллектива Club des Belugas. Официант Манке (Анастасия Лебедева ) дает ремарки не в сторону или кому-то из героев, а напрямую в зал, обращаясь к невидимому нетерпеливому зрителю. Наконец, в четвертом действии Трибунцев делает вид, что забыл текст «Легенды о мертвом солдате» - стихотворения Брехта, из которого отчасти и родились «Барабаны». - Саша, дай мобильный, - обращается он к Урсуляк. - Я не Саша, я Августа, - отвечает та. Телефон артисту передают с первого ряда. Спектакль возвращается на подмостки. Собственная эстетика-эклектика Юрия Бутусова оказывается настолько сильна, что и придает раннему Брехту черты его зрелых произведений, и переваривает его целиком. Напоминания о том, что всё происходящее — фикция, совмещается с драматическими сценами невероятной силы (вроде опустившегося вдруг апрельского неба). Что бы Бутусов ни ставил — получается дискотека во время чумы: бурный водоворот образов, бережно извлеченных из текста, но рассеянных в трюках, номерах, деталях, цитатах. Будь то Шекспир, Ионеско, Булгаков, Чехов или Брехт. Дискотека во время чумы, на которой труппа работает, как кулак, где каждый получает вызов — и по части физической подготовки, и готовности к кросс-кастингу (второе действие все актеры начинают в шкуре персонажей другого пола). Конечно, на первом плане — и замечательная Александра Урсуляк, блестяще исполнившая роли Шен Те и Шуй Та в «Добром человеке из Сезуана», и идеальный «рядовой человек» Тимофей Трибунцев, играющий у Бутусова в «Короле Лире», но также и спасающий эпизодическими ролями зачастую пластиковые отечественные фильмы и сериалы. Это естественное, нутряное свойство Трибунцева нужно Бутусову не только для того, чтобы Краглер вызывал сочувствие, которое впоследствии так раздражало Брехта. Оно оказывается связующим звеном между 1919-м и 2016-м. Бутусов находит точки пересечения двух красных идей: марксистской и ленинской, которые сталкиваются вновь и вновь. Во втором действии события прерываются не только плясками, но и хроникой: сначала разрушенный Берлин, затем — возведение Берлинской стены, где глазницы заложенных кирпичами окон выглядят по-настоящему жутко. Для финального аккорда режиссер снова выкручивает театральную условность с её гибкостью к смене масок: Краглер-Трибунцев занимает обывательский пост возле телевизора, в ногах у него собака (Урсуляк), на коленях — жена (Лебедева). Для Брехта Краглер был мелким буржуа, в исторической же перспективе он выглядит рядовым участником глобальных процессов, которые под разными масками взывали к его совести и убеждениям. Поэтому неудивительно, что марксистские идеи уступили надежному и понятному: «Нынче утром буду лежать в постели и буду размножаться, чтобы не умереть никогда». Алексей Филиппов 19.11.2016