«Курск»: «Нельзя уйти – повторится Чернобыль!» - «Рецензии»

Не самый удачный, но и не самый плохой фильм о российской трагедии Европейскую драму голливудского размаха о гибели подлодки «Курск» показали еще в сентябре 2018-го на фестивале в Торонто. В Канаде публика приняла картину благосклонно. Но настоящее испытание - запоздалый прокат в России. Первый нелестный преследующий фильм отзыв - сравнение с сериалом «Чернобыль». Но поздний российские релиз «Курска», скорее, удачно встраивается в историческую цепочку. Месяц мы наблюдали за детальной реконструкцией атомной катастрофы, разглядывали добросовестно воспроизведенные детали, физически пытаясь вытерпеть и принять непереносимое. После шокирующей терапии, пусть и отстраненным взглядом иностранца в формате остросюжетного шоу, трудно поверить, что будут еще человеческие жертвы из-за халатности, страха рассекречивания, безразличия. Но, вторя лирике хора из «Курска»: «время не слышит, но нас оно ждет». История нового поколения маркируется трагедией в водах Баренцева моря. Пора снова высчитывать цену лжи. В этот раз исследование русской трагедии совсем схематично, хотя на борту проекта звездный европейский состав. Продюсер – француз Люк Бессон , режиссер – датчанин Томас Винтерберг, в главных ролях – бельгиец Маттиас Шонартс , француженка Леа Сейду , британец Колин Ферт , легендарный швед Макс фон Сюдов . Без особых актерских подвигов они разыгрывают безыскусную драму. От того видеть в числе сценаристов автора «Спасти рядового Райана» довольно удивительно. Первая сцена: малыш Миша задерживает воздух в ванной, отсчитывая время по морским часам на опущенной в воду отцовской руке. В финале часы к нему вернутся. Отец Миши, капитан Аверин (Шонартс) погибнет до прибытия спасателей, часы же вернут сослуживцы. Аверин благородно обменял, чтобы помочь другу. Закольцовывается история и сценами в церкви. В начале – в духе вышедшего недавно в повторный прокат «Охотника на оленей» – православное венчание и традиционная свадьба, в конце – отпевание погибших под ту же мелодию о глухоте несущегося вперед времени. У Чимино в «Охотнике» свадьба – последняя возможность забыться в беззаботной повседневности перед уходом на вьетнамскую войну. В финале «Курска» Таня (Сейду), вдова Аверина, задается риторическим вопросом: «Не знаю, на войне ли мы сейчас?». Ему вторит пророненная адмиралом фраза «Осталось выяснить, кто наши враги». Техника одряхлела и переквалифицировалась в туристические и торговые судна, от нападения придется отбиваться кочаном капусты. Но что предпринять, если опасность идет не извне, если трагедия случится с нами и по нашей вине, что если спокойные будни и есть пир во время чумы. Эти выбранные без особой изобретательности пунктирные точки обрамлены узким форматом кадра 4:3, который призван имитировать фотографическую оптику, фиксирующую будни. Мать укладывает спать расшалившегося ребенка, друзья кутят на свадьбе, судно отправляется на учебный заплыв. На внушительной сцене погружения подлодки кадр становится широкоформатным: начинается часть кинематографическая, не экранизированная по мемуарам, не снятая в России, не претендующая на достоверность. Это фантазийный, страшный, но не особо пугающий сон, экшн, игра в имитацию. К финалу, когда британские спасатели обнаружат трагическое опоздание, кино закончится, кадр снова сузится, начнутся еще более суровые горькие будни. Для Винтерберга такая погруженность в историю без широкого политического контекста – не конъюнктура. Он снова исследует общество как замкнутую структуру. В «Охоте» ослепленные подозрениями жители городка направляют агрессию против одного человека. В центре «Торжества» – семейный праздник, где вскрываются затаенные пороки. Предыдущая «Коммуна» – картина об отношениях внутри небольшого сообщества. Там социальный контекст, истоки такого принципа жизни были сведены к нулю, зато широко раскрыт спектр эмоций внутри системы. Также и в «Курске»: режиссер не берется вводить политических лидеров, выносить вердикты. Для него, как и для иностранного зрителя, «Курск» – это фильм-катастрофа, история людей, чья сплоченность не смогла преодолеть несправедливость, страх, скрытность безликого административного аппарата. Возможно, многих расстроит неаутентичная дешево обставленная квартира. Может, излишне дородная Сейду с монструозной прической произносит «Миша» совсем отстраненно. Но сложно не подключиться к истории напрасной гибели людей. От серой наивной дымки фильма остается осадок, вызванной, впрочем, не драмой шаблонного формата. Это горечь от самого факта, от универсальной трагедии, от злости на цену, которую платишь за неумение признать ошибки. Вероятно, в России «Курск» встретят с раздражением. Но пока только иностранные режиссеры заставляют распробовать последствия национальных трагедий. У развесистой клюквы действительно горький привкус. «Курск» в прокате с 27 июня. Мария Бунеева