Супружеский долг перед Родиной: Стоит ли смотреть «Любимый во Франксе» - «Рецензии»

---

---

Один из самых громких аниме-тайтлов последних лет — сериал «Любимый во Франксе» (2018), который без конца сравнивают с «Евангелионом» и ругают за поверхностность и неудачный финал. Алексей Филиппов перенесся в недавнее прошлое, чтобы узнать об ужасах и технологических открытиях ближайшего будущего и разобраться, действительно ли сериал про больших роботов и подростков заслуживает столько скепсиса.
ЧТО ПРОИСХОДИТ

В недалеком будущем Земля напоминает сплошной великий каньон: люди живут в мегаполисах-плантациях, закрытых прозрачными колпаками, как домашние растения, все нужды цивилизации обеспечиваются за счет магматического топлива — практически крови планеты, которая оказывается эффективнее нефти, газа, электричества и всего, что было у человечества ранее. У планетарной самоизоляции есть лишь один враг — исполинские монстры ревозавры, которые во что бы то ни стало стремятся завладеть новым ресурсом. Дать им отпор могут только Франксы — большие роботы, для управления которыми требуются половозрелая пара мальчик-девочка. Их называют «паразитами» и подразделяют на классы «тычинки» и «пестики» в соответствии с гендером (сериал помечен «18+»).
КТО ИДЕТ В БОЙ

При каждой плантации есть свой отряд — в сериале речь идет об экспериментальном коллективе с многообещающим номером XIII. Этот набор воспитывали в большей свободе, чем принято: им позволили придумать друг другу имена («паразитов» кличут по порядковым номерам), а их Франксы отличаются друг от друга как внешне, так и арсеналом (обычно в отряде все роботы одинаковые). Великолепная десятка должна была продемонстрировать, что, благодаря более человеческим отношениям внутри команды, они дают лучший результат, чем их вымуштрованные коллеги. Однако у духовного лидера «тринадцатых» Хиро (№016), которому и пришло в голову заменять сухой порядок цифр созвучными псевдонимами, возникли трудности при пилотировании. Его партнершу отправили на другую плантацию, а его статус «паразита» оказался под вопросом. И тут очень вовремя на плантацию «Вишня» (она же — XIII) прилетает сам доктор Франкс, создатель исполинских роботов, которого сопровождает взбалмошная Ноль Два — розововолосая гиперактивная девушка с красным рожками, в боевых навыках превосходящая всех остальных. Одна беда: «тычинки» могут выдержать с ней максимум три полета, а потом умирают. Однако Хиро неожиданно оказывается ей мил и с ходу заслуживает прозвище «Любимый» (Darling). Возможно, он сможет протянуть чуть дольше.
ШКОЛЬНЫЕ ПОРЯДКИ

Инфраструктура мира будущего напоминает атомизированную систему образования: сначала дети живут в почти райском Саду, где их учат базовым навыкам и помогают социализироваться, затем — всех формируют по отрядам, и начинается режим тренировок в «паразиты». Все нужды детей удовлетворяются автоматически (еду каждый день доставляют дроны), бытовые навыки развиты минимально. Главная и единственная цель молодежи — воевать с ревозаврами, которые покушаются на ресурсы и плантации.
Девственницы-самоубийцы: «Приоритет чудо-яйца» — самая увлекательная премьера сезона?
Как и любой мехе — аниме про больших роботов — последних почти 30 лет, «Любимому во Франксе» не удалось избежать сравнений с культовым «Евангелионом». Тем более, что сериал делала студия Trigger, которую создали выходцы из Gainax — альма-матер «Евы» и не только (будущие основатели Trigger, например, работали над меха-боевиком «Гуррен-Лаганн», тоже культовым). Вдобавок это совместная работа Trigger и CloverWorks, как раз в 2018-м отделившейся от более крупной студии A-1 Pictures, которая продолжала работу над «Франксом». Позже художники CW занимались, например, вторым сезоном «Обещанного Неверленда» и «Приоритетом чудо-яйца».

Вообще «Любимый во Франксе» не скрывает родства с «Евой», обильно цитируя материнский проект, но значительно изменяя акценты. Из ДНК «Евангелиона» Ацуси Нисигори и Наотака Хияси выделили именно подростковую драму взросления, которую у Хидэаки Анно заслоняли религиозные и экзистенциальные вопросы. Это заметно уже на уровне футуристической терминологии: если «Евангелион» пестрел религиозными, философскими и психоаналитическими понятиями, то «Любимый во Франксе» делает акцент на биологию и геофизику. Виды ревозавров названы, скажем, в честь сейсмологов Виктора Конрада, Андрия Моровичича, Бено Гутенберга и Инге Леманна, а боевые роботы носят имена растений: Стрелиция, Аргентеа, Дельфиниум, Гениста и Хлорофитум.

Наконец, «тринадцатые» не вылезают из униформы (мечта дежурных по школе). Что примечательно, биология повлияла и на ее дизайн: девушки носят «пионерские» галстуки в форме буквы Х (в честь половых хромосом ХХ в женском кариотипе), а юноши — Y (в честь, соответственно XY хромосом). Такая вот гетеронормативность, возведенная в абсолют.
ОНИ НИКОГДА НЕ СТАНУТ СТАРШЕ

Вместе с тем любые проявления близости и тем более сексуальности в этом (не)дивном новом мире запрещены. «Паразиты» — то есть люди с ограниченным функционалом и сроком годности (см. ниже) — не должны отвлекаться от боевой деятельности. К каждому отряду приставлена пара невозмутимых наставников (тоже мужчина и женщина), а все приказы и установки исходят непосредственно от Папы — верховного правителя, чью волю транслирует особый совет — Семь мудрецов, или Клуб Ламарка (в честь естествоиспытателя Жан-Батиста Ламарка). Это верхушка организации APE (с английского — «обезьяна»), которая и провернула социотехническую революцию.
Дело в том, что к середине XXI века (будущее, которое уже на пороге), наука нашла рецепт бессмертия — главного манка цивилизации. Памятники, медицина и история, все более рослая архитектура и покорение космоса — все это маленькие шажки в сторону вечности, которая, наконец, оказалась доступна виду homo sapience. В связи с постепенным переходом людей в статус простых бессмертных, на Земле были введены высоченные налоги на деторождение — и население потихоньку достигло стабильной цифры, сформировав привилегированное общество тех, кто теперь населяет плантации. Когда корпорация APE захватила пульт управления всеми ресурсами и даже могла диктовать волю целым государствам, создание философии «благородного» тоталитаризма было вопросом времени.

Однако тут пробудились ревозавры, бороться с которыми могли только Франксы, а управлять ими — лишь подростки, не лишенные репродуктивных способностей (бессмертие — сюрприз! — привело человечество к бесплодию). И несмотря на то, что процесс старения в их организме все равно замедлен, «паразиты» не рассчитаны на долгую счастливую жизнь: неизменно каждый отряд рано или поздно умирает в бою.
Таким образом, «Франкс» описывает не привычный паттерн «вечного ребенка» (даже внутреннего), а наоборот, грозит человечеству унылым бесконечным покоем вечного взрослого, чье долголетие буквально настояно на крови искусственно созданных детей. О «каннибализме поколений» в применении к японскому контексту уже было достаточно сказано в обзорах «Доктора Стоуна» (2020-?) и классического хоррора «Дом» (1977).
«Тетины пакости»: подкаст о хорроре «Дом», Хиросиме и «каннибализме поколений»
Очумелые ручки: почему «Доктора Стоуна» надо показывать в школах
(АНТИ)УТОПИЯ

Мощное влияние «Евангелиона», пожалуй, заслонило как от фанатов, так и от скептиков другую родительскую фигуру, повлиявшую на характер и драматическую архитектуру «Франкса». Акцент на биологии буквально роднит сериал с «Дивным новым миром» Олдоса Хаксли, а желтые кровяные тельца, которые вводят «паразитам», чтобы их стабилизировать, напоминают аналогичные инъекции в «Эквилибриуме» (2002).
Оргия праведников в эру стабильности: рецензия на «Дивный новый мир»
Опустевшие сотоподобные мегаполисы, в которых все здания горят торжественным желтым, который ни капельки не греет, напоминают, скорее, затерянные города идеализированного прошлого — навроде Атлантиды. Номера вместо имен — тоже опасный симптом (тут уже не только «Мы» Замятина, но и упомянутый выше «Обещанный Неверленд»). И уж тем более поворотная точка — знакомство «тринадцатых» с доутопической культурой — прием в духе Оруэлла, Замятина и Хаксли. В частности, одна из героинь находит запретную книжку о деторождении.
Довольно быстро — хотя бы уже на уровне тотального контроля Папы, очевидного родственника Большого Брата — «Франкс» выдает свою антиутопическую природу. И дальше только наращивает масштабы до таких, которые европейским мыслителям и не снились: даже Замятин ограничился планетой Земля, хотя его «нумера» и строили космический корабль «Интеграл», чтобы нести блаженство равенства и незначительности всей Вселенной.
ВЗГЛЯД РЕБЕНКА

В ловком масштабировании и заключается главный сюжетный прием «Любимого во Франксе». Как и у Хаксли, все начинается с сексуальной раскрепощенности — к счастью, только визуальной. «Тринадцатые» видят, но не осознают, что Франксы движутся на топливе взаимного влечения (пилоты располагаются в позе догги-стайл — или коленно-локтевой).
И тем эффектнее выглядит смена оптики сериала, когда девочки, осознав, КАК юноши на них смотрят, смущаются и просят больше не глазеть. После этой поворотной «сцены на пляже» (эпизоды купаний часто используют для откровенного фан-сервиса), визуальный ряд становится более целомудренным, а персонажи начинают копаться в своих чувствах и отношениях. Слово «оптика» тут опять-таки уместно, так как сериал с первого эпизода играет с шириной кадра, подчеркивая изменившимся соотношением сторон эмоциональность сцены. Будь то зачарованный взгляд Хиро на Ноль Два или обрывочные (тут — буквально) детские воспоминания.

Это взросление в чистом виде и есть: разборки со своими чувствами и социальными иерархиями, вопросы о прошлом человечества и осознание настоящих симпатий. Великолепная десятка «Любимого во Франксе» демонстрирует смятение и развитие всех героев: от Хиро и Ноль Два до благородного Горо и вечно со всеми соперничающего Джоромэ, гиперответственной Итиго и мечтающей о детях Кокоро.
Вы — киборги, господа: что не так с киноверсией «Призрака в доспехах»
И если «инопланетная» Ноль Два появляется как классическая «маниакальная девочка-мечта» из ромкомов, чья энергия сбивает с ног, а привычки ставят в тупик (например, она любит нюхать и даже лизать собеседников), то уже вскоре она погружается в задумчивость. Как и киборг-лейтенантка Кусанаги из «Призрака в доспехах», она всерьез сомневается, что может считать себя человеком.
ИЗ НЕДР К ЗВЕЗДАМ (спойлеры)

Собственно, природа Ноль Два, а не Героя-Хиро, объясняет всю образную и многоэтажную заварушку «Любимого во Франксе». Дальняя родственница мифологического изгоя Хеллбоя, Ноль два — клон Принцессы ревозавров (001), последней разумной представительницы вида, который обитал на Земле 60 миллионов лет назад. Они тоже пошли по пути примата разума — и чуть не оказались захвачены расой VIRM, бесплотной и воплощающей торжество коллективного сознания. По неизвестным причинам они стремятся завоевать Вселенную, а в бою используют технологии уже порабощенных планет.
Подкаст о «Хеллбое», комиксах и мифах
Любимый для подросткового аниме вопрос, что же такое быть человеком, где пролегает граница разума, а где правят инстинкты, здесь воплощен буквально. С одной стороны — исполинские биороботы, в которых обратили себя ревозавры, чтобы спасти планету (особи послабее стали тем самым магматическим топливом, которое качает APE), с другой — расчетливый бестелесный рой VIRM, который, не справившись с первыми защитниками Земли, решил очаровать человечество идеей бессмертия и заставить влиться в состав своей империи.

Космическая угроза здесь вписывается в парадигму, что ответы на все вопросы содержатся за пределами гравитационного поля, может быть, даже за пределами Солнечной системы. Этому посвящены все сай-фаи от «Космической одиссеи» (1968) Кубрика до «К звездам» (2019) Грэя. И каждый раз именно далекая-далекая галактика оказывалась лишь проекцией земного сознания.
Режиссер эпохи воображения: история Стэнли Кубрика
Мы не можем жить без космоса: рецензия на «К звездам»
Так и «Франкс», обозначив градацию от человеческого до слишком человеческого (ревозавры, «паразиты», (вечные) взрослые и VIRM), предлагает остановиться на шатком балансе — не таком высокотехнологическом и, возможно, обрекающем людей на смерть от старения, но все-таки несравненно более дружелюбном, чем существование по строгим безликим правилам.

Не особо следует им и доктор Вернер Франкс — ученый, нашедший рецепт бессмертия и разработавший роботов-защитников, — бывший затворником в прошлой жизни и оставшийся им в статусе главного ученого. Именно он дает «тринадцатым» «ключи» к перезапуску человечества.
И хотя сериал начинается с легким бесстыдством, как и подростковые комедии в духе «Американского пирога» (1999), приходит он в итоге к консервативному изводу семейных ценностей. «Сами по себе мы ничего не стоим», — внушают детям, а ключевой образ для главных героев — двухголовая птица, которая может летать, только когда обе особи объединятся.

Правда, такая всепобеждающая любовь может быть только в легендах — вот и Хиро с Ноль Два связала книга со сказкой. Это ослепительное чувство из массовой культуры будет сиять за много световых лет от простых смертных, строящих любовь не только на импульсах чувств и выборе судьбы, но в совместном быте и договоренностях. Неудивительно, что на полях этого «домостроя» хватает исключений — от девушки, влюбленной в подругу, до элитного отряда пилотов-«гермафродитов», которые могут быть и «пестиком», и «тычинкой». Пример растворившейся объективации в первых сериях как бы намекает, что заявление о чувствах и возникающем дискомфорте может и должно быть обсуждено. Какой бы доктрине ни следовали пионеры светлого будущего.
Потому немного странно негодование от вспышки финала — явного аналога «долго и счастливо»: ведь «Любимый во Франксе» не задается вопросом, как залезть в гребанного робота. Наоборот: это история, как из него выбраться, доверившись другим. А дальше — жизнь.
Алексей Филиппов