Наступи, а то поссоримся: «Атака титанов» закончилась. Что это было? - «Рецензии»

«Атака титанов» официально всё. Вслед за мангой Хадзимэ Исаямы , выходившей с 2009-го по 2021-й, в осенний сезон завершилось и аниме, над которым работали сначала студия Wit («Семья шпиона», «Робот Хал»), а с финального сезона — MAPPA («Магическая битва», «Адский рай», «Дороро»). Алексей Филиппов размышляет, стоит ли ломать копья вокруг финала десятилетней аниме-саги и что по итогу «Атака титанов» может предложить современному миру. Для большинства произведений — тем более популярных — финал неизбежно превращается в проблему. Его, как зиму в «Игре престолов», все ждут (вот-вот узнаем, чем всё закончилост!), но у многих зрительниц и зрителей за годы просмотра и изучения фанатских теорий возникает собственное представление, что (и для чего) «это было». В таком случае разочарование неизбежно. Да и сами авторы с творческой командой становятся в процессе работы другими людьми — буквально или фигурально — и вот условный Андрей Тарковский (максимально, казалось бы, неожиданный для «Атаки титанов» пример) записывает в дневнике, что «каждый фильм — это поражение». Сегодня и вовсе ажиотаж вокруг последних серий или глав настолько силен, как будто массовая культура и её потребители не хотели бы заканчиваться никогда. Но точка ждет всех и вся. Смотреть онлайн «Атака титанов» от начала до конца В общем, к финалам имеет смысл относиться философски: вопрос же не в том, каким он должен (был) быть, но почему вызвал в отдельно взятом сердце такую кипучую реакцию. Или равнодушие. Или недовольство. Или желание пересмотреть всё с самого начала, чтобы открыть для себя историю по-новому. Еще лучше, конечно, вернуться через несколько лет, когда и произведение, и зрительский взгляд успеют очиститься от старых смыслов. В случае «Атаки титанов» это, кажется, особенно важно: складывается впечатление, будто заключительные 80 минут вообще никак не повлияли на восприятие истории теоретиками шоу. Все остались при своих. Кода «Атаки титанов», славной твистами и многозначительными жестами, запросто встроилась в зрительские ожидания (не считая тех, кто рассчитывал на более счастливый конец). Квази-историческое фэнтези о самовоспроизводстве насилия. Монументальный ноль человечеству как виду, не способному договариваться. Мрачный сёнэн о друзьях детства и их товарищах, чьи мечты исполнились максимально жестоким образом. Внутри этих конструкций возможны споры, тоскует ли мангака Хадзимэ Исаяма по временам японской империи, или всё-таки использует исторические параллели и имена военных кораблей, чтобы «все всё поняли», но это не отменяет главного. Читать Переживем: колонка о финале «Игры престолов» «Многоходовочка» Эрена провалилась: обезопасить Парадиз и предостеречь человечество от самоистребления при помощи геноцида 80% населения планеты — плохая идея. Откровенно тупая, если не подбирать выражений: сам Йегер в прощальном диалоге с Армином признает, что, видимо, не слишком умный, чтобы придумать что-то получше. И вот 19-летний вершитель судеб, видящий прошлое и будущее, способный подчинять своей воле каждого титана и устраивать конференц-коллы со всеми эльдийцами планеты, плачет на кровавой отмели своего грандиозного замысла. Плачет, потому что не хочет умирать — и чтобы Микаса, верная подруга детства, радовалась жизни в объятиях кого-то другого. Кажется, за последние сезоны, когда Эрен превратился из твердолобого подростка без чувства самосохранения в байронического злодея, многие забыли, что решение многовековой проблемы сочинил не мыслитель или правитель. Что центральным персонажем всю дорогу был юноша, с детства проявлявший тягу к насилию, многократно травмированный зрелищем гибели близких (в первую очередь — мамы!), раз за разом узнававший, что его представление о мире — ложь, а потом получивший доступ к воспоминаниям целого народа. Вдобавок — как всякий носитель силы титана — обреченный прожить максимум еще 13 лет (четыре года на момент финала). Гуманнее, кажется, было бы, взорвись у него голова, как в «Индиане Джонсе и Королевстве хрустального черепа», где несколько авантюристов обрели все знания вселенной — и не вынесли такого дара. Однако «Атака титанов» никогда не была про гуманность — партию мира в ней одиноко отстаивал как раз Армин Арлерт, самый совестливый и сомневающийся персонаж франшизы. Читать Блокбастер полураспада: что творится с «Индианой Джонсон» — и финал ли это? Автохарактеристику саги Исаяма, очевидно, вложил в уста Зика — сторонника идеи, что народу-титаноносцу нужно избавить мир от себя добровольно, лишившись возможности размножаться. Просто медленно уйти в небытие. «Подробный портрет жизни, написанный красками страха», — так он метко определяет мир, который воцарился с запуском Гула Земли, «плана Эрена». Наконец, фрустрация от финала «Атаки титанов» неизбежна, потому что с нее всё и началось: с жизни за высоченными стенами и страстного желания увидеть мир, который, вероятно, попытается тебя сожрать в любой непонятной ситуации. Можно не соглашаться с пессимизмом (местного) мироустройства, но на протяжении этих десяти лет не было даже намека, что история вдруг развернется иначе, а жизнь станет лучше. Даже наивная мечта Эрена о свободе довольно быстро смешалась со стремлениями отомстить за смерть матери и поставить точку в конфликте Марлии и Эльдии. В итоге он получил желаемое — освободился от необходимости что-то делать с этим миром (посмертно). Все гештальты и арки оказались закрыты в жанре черной комедии судьбы: Леви — выполнил последнее обещание Эрвину Смиту и обезглавил Зика (в тот момент, когда тот все-таки обрел надежду, которую так мучительно искал), Микаса получила возможность всегда быть подле Эрена, Армин отдался делу переговоров — и так далее. Даже Ханджи увидела самых больших титанов максимально близко — прежде чем её, подобно Икару, испепелил жар их тел. Читать «Хранители» — обзор сериала, развивающего мифологию Мура Попутно в манге и аниме оказались собраны многочисленные артефакты человеческой жестокости: от исполинов скандинавских мифов, эстетики Франсиско Гойи и убийственного плана Озимандии из «Хранителей» Алана Мура , придумавшего запугать сверхдержавы при помощи инопланетной угрозы, до исторических параллелей с военными преступлениями Японии и Германии, Гражданской войной в США и Палестино-Израильским конфликтом. В куче-мале из трагедий, сюжетных твистов и отсылок разной степени продуманности «Атаке титанов» удавалось казаться чем-то более амбициозным, чем максималистская попытка увязать историю человечества в один — как позвоночник Титана конца света — нарратив. Как любое грандиозное обобщение, «Атака титанов» неаккуратна в обращении с реальностью — отсюда открытость к критике лобовых метафор, в особенности от людей, для которых использованные «референсы» — не фигура речи, а часть исторической памяти или даже семейных трагедий. Вероятно, эпос Исаямы можно рассматривать как мысленный эксперимент, напоминание миру (в особенности целевой аудитории подросткового сёнэна), что никакого спокойствия и стабильности XXI век не принес, а потому вслед за антигероями нулевых — вроде Тони Сопрано, Уолтера Уайта, Лайта Ягами — «краски страха» становились ярче обманчивого оптимизма потребления. В конце концов, примат хеппи-энда в массовой культуре, когда даже аннигиляцию половины жизни во вселенной можно переиграть, имеет границы доверия. Символично, что первый сезон «Атаки титанов» делал Тэцуро Араки — режиссер культовой «Тетради смерти», где подросток с комплексом бога получил возможность практически безнаказанно карать преступность в обход малоэффективных, по его мнению, социальных и государственных посредников. Читать Кризис супергероики времен «Мстителей» Тут хочется заметить, что в финале «Атаки титанов» всё-таки есть любопытные акценты. Как минимум — напоминающая о «Броненосце "Потемкине"» монохромная сцена, когда титаны теснят к обрыву толпу, но даже на краю смерти люди передают по рукам куль с осиротевшим младенцем — единственное цветное (красная ткань!) пятно в этом апокалиптическом эпизоде. Человеческая цивилизация по Исаяме — стремление сохранить себя между двумя видами погибели (условно естественной — и насильственной). Или то, что даже в разгар бойни герои отказываются расчеловечивать вчерашних соратников — самого Эрена и призраков покойных титанов, среди которых — немало когда-то близких людей. Если у Исаямы где-то и проскакивают пессимистичные надежда и гуманизм, то не в демонстрации, что план Йегера несостоятелен, а в готовности «хороших эльдийцев» даже после Гула видеть в нем человека, а не только спятившего монстра. Наконец, история рабыни-прародительницы Имир, которая, при всем титаническом могуществе, даже после смерти продолжала исполнять волю короля Карла Фрица. Выясняется, что дело, дескать, в парадоксальной любови к деспоту. Довольно спорная метафора, однако соответствующая логике франшизы, где сиюминутное зачастую перевешивает глобальное, личностное — идеологическое, а за каждым кошмаром стоят не абстрактные жернова истории или миропорядка, но конкретные фигуры с сомнительными замыслами. Обреченный мир «Атаки титанов» в итоге так и сконструирован, чтобы при соприкосновении с ним практически любая большая идея превращалась в присказку «Заставь дурака богу молиться». Такое бывает, когда речь о выживании и тотальном отсутствии видимых альтернатив, кроме извращенного поддержания статус-кво. Собственно, Эрен доводит до абсурда тезисы «окопной правды» и философии «кругом враги», которые служили мотивацией последней надежды для рядовых стычек с титанами или марлийцами. И если план Йегера вызывает недоумение даже у близких друзей, ради которых он якобы его и придумал, то на финишной прямой «Атака титанов» воспринимается не как пророчество или предостережение юным читателям/зрителям, но жуткая выставка человеческой жестокости. Исполинская теория заговора с не слишком выверенной фактологией. Читать Рецензия на «Оппенгеймера» Кристофера Нолана Сегодня же скорбная рекурсия Исаямы как будто оказывается несоразмерной той реальности, в которой снова вспыхнули замороженные конфликты. Безусловно, сильно