Что свойственно для фильмов, снятых миллениалами о 1990-х, «
Бык» сразу начинается с самого характерного - разборок. Правда, не очень кровавых, в основном - рукопашных. Бригада Антохи «Быка» (
Юрий Борисов), «хорошего пацана по понятиям», как его называют местные авторитеты, только достала первый, по всей видимости, тэтэшник. Грозного телосложения, но с беззащитными глазами, вопрошающими к безумному миру, Бык только что вышел из тюрьмы. Сидел два года за какое-то незначительное преступление, за хранение оружия или драку. После отсидки сердце - здоровенное, бычье - дает осечки. Оно мягкое, как слива - так говорил когда-то Кунг-фу Панда, описывая себя.
«
Время какое, людей убивают на улицах просто так ни за что», - Произносит тост мать героя, собрав за столом всю компанию, - «
вы где-то пропадаете, деретесь, это так страшно вашим семьям и матерям». Для Быка это первый звонок рефлексии, через секунду он не даст брату поступить в бойцовскую секцию, принадлежащую другому «брату». Вскоре в пафосном кафе с караоке он поднимет тост за демократию перед пропащим бандитом Моисеем (скуклившийся 56-летний
Игорь Савочкин), только что прооравшем «наколол тупой иголочкой темно-синюю наколочку». Моисей правильно его осечет: «
Идеалист ты, Антоша. Тебе надо из пацанов расти, авторитета набираться». Антоша, который за справедливость настоящую, а не как в кино, в ответ набычится.
Брат Антона Миша - ботаник. Он умный, учится в институте на инженера, Бык его уважает за это. Но Миша, по всей видимости, толкает траву по углам, ну или, может, просто достал коробок для возлюбленной парикмахерши. В любом случае, дело это едва ли предосудительно. Как говорили в «
Антикиллере»: «
Трава - не наркотик». Города косит химическое серое вещество, а не узбекистанские шалости. Потому, конечно, в «Быке» фильме не обходится без героя на героине. Наркомана распознать просто: у него волчий оскал и песье дыхание. Как в методичке. Вспоминается, как в «
Бригаде» герой
Сергея Безрукова, Саша Белый, с его и только его интонацией отчитывал друга Космоса: «
Во что ты превратился, ты, жалкий наркоша, скоро выкину тебя как щенка из дел», - и тот вскоре завязал с драгом. В «Быке» подобных героев нет. Поэтому зло, на которое способен пацан в героиновой абстиненции, аукнется непредотвратимо.
Дебютант
Борис Акопов 1985 года рождения в какой-то степени идеально продолжает строчку из песни
Монеточки про 90-е (а будь у постановщика чуть больше чувства юмора, он бы, наверное, взял бы ее эпиграфом): «
В 90-е убивали людей, и все бегали абсолютно голые». От себя он добавляет, что все были еще и несчастными, и вообще, не дай бог, там оказаться. «Бык» посвящен родителям режиссера, и у подобного инфантилизма, кажется, есть объяснимые предпосылки. От времени тут остались лишь страшные байки, которые по обычаю рассказывают друг другу «выжившие» во время застолья. Вспоминается уже двухлетней давности: «
Я Кантемир Балагов, я родился в Кабардино-Балкарии, эта история абсолютно реальна». Однако
дебют Балагова изображал время, которое он тоже не мог пережить с по-настоящему личной перспективы. Центральной, собирающей кино сценой был снафф, на котором несколько чеченских солдат отрезали голову русскому пленному. Подобные видео, перебивая любимые детьми рекламные ролики, крутили по телевизору в 1998 году, и их, конечно, запомнили и пронесли по жизни многие нынешние 30-летние. Для Кантемира Балагова это было первым травматическим опытом, к тому же объединившим его поколение. Пронзительно личным, а личное обязательно вызывает желание к идентификации у чуткого зрителя. В то же время единственным личным, что можно найти в «Быке» (а использование личного опыта как основы – всегда козырь для дебютанта), являются немецкое порно на видеомагнитофоне и почти трансгрессивная игра в «кис-кис-мяу» в заброшенке. Почти все остальное – бездумно апроприировано и чуждо автору, а иногда, кажется, – и вовсе не любопытно.
На первый взгляд, у «Быка» много общего с «
Хрусталем». Герои одного возраста, проблемы одного толка и миф, почти окончательно вытеснивший реальное положение (и главное – другую сторону) дел. Однако «Хрусталь» был ценен щепетильным всматриванием в атрибутику. И хотя бы на этой почве вызывал у многих свидетелей тех дней чувство цайтгайста. В «Быке» цайтгайста в принципе нет, а время использовано как не слишком нарядная рамка для жанра. Многие попытки обыграть эту рамку режут знатока и свидетеля ножом по сердцу. Неправдоподобно выглядят не только многие из героев и произнесенные ими экспромты, заготовленные для народных цитат (к примеру: «
Ты спортсмен? – Нет, просто сникерсов много ем»), но и вещи, за которые режиссер хочет быть любим гиками. Зачем-то косплеют группу «Химера» большого поэта и романтика той обыденности Эдика Старкова. Панк-клубы выглядят аккуратно (настоящие, по словам очевидцев, зачастую выглядели жестче, чем может позволить себе студия ВГИК-дебют), а в перерывах ставят шансон, который уже не распознает «Шазам». Под него тут принято драться и рассекать город на тачке.
Забавная параллель: одежда, в которой героев не пускают в модные клубы, в последнее время в тренде. Красные бомберы, байкерские джинсовки, синие спортивные куртки с белыми полосами - все, что отразилось в сегодняшней русской – и особенно московской – моде (в том числе и в коллекциях Гоши Рубчинского). Порой кажется, что Акопов отталкивается именно от нее, как бы опираясь на громкие заявления о возвращении моды 20-летней давности. Так-то оно так, но не у пригородной шпаны. В продолжение темы: имеется сцена, снятая в ныне закрытом московском клубе «Плутон» - кстати, одна из лучших в фильме. Все, что привычно и любо московскому жителю 2010-х, смотрится в 1990-х Акопова более лаконично, чем, например, мейкап и завивки прямиком из «
Маленькой веры» или «
Интердевочки».
В «Быке» не обходится без подражания
Балабанову, в первую очередь - «
Брату» и «
Жмуркам»: в героях, ситуативности и материальном мире – полузаброшенных коммуналках и рынке, рассекаемом поступью Данилы Багрова злодеем-чеченом в таких же куртке и свитере. От Октябриновича пропало главное – рефлексия. Ее так запросто не позаимствовать. Борису Акопову, взращенному по всей видимости не на американском инди-кино, как
Дарья Жук, а на зарубежных боевиках, которые смотрели на VHS с авторским переводом, особенно важен драйв, экшн. Монтаж тут энергичный, короткий. Оператор Глеб Филатов мастерски снимает погони и стрелки. Громко играет разная музыка. Однако за всем этим теряется психологизм, не говоря уже о противоречивости и подлинности социального контекста. 90-е оказываются хайповым неотрефлексированным даже и по модной повестке шаблоном. И за это обидно.
В 1960-е, значительно повлиявшие на наше кино 90-х, в авторском кинематографе появился определенный свод негласных правил рефлексивного фильма. Недостаточно просто рассказывать историю в декорациях. Нарратив должен оправдывать свое существование, показывая, как он появился вместе с историей, спровоцировавшей акт рассказа. Вопреки многим предпосылкам «Быка» не назвать идеологически ангажированным. Просто никакой позиции - и даже особой заинтересованности - в отношении времени в нем не проглядывает. Он заканчивается под памятное новогоднее поздравление Ельцина, где тот объявляет о добровольной отставке и, как известно, неискренне извиняется за то, что сделал со страной. Под бодрый саунд и полные надежды глаза покалеченных эпохой героев в России начинается новый век, и вскоре (уже за кадром) путинская стабильность. Но дело не в Путине, а в том, что автору не хватает изобретательности, чтобы закончить фильм об эпохе чем-то иным, а не ее, можно сказать, уже официальным концом.
«
Бык» в прокате с
22 августа.
Гордей Петрик
Что свойственно для фильмов, снятых миллениалами о 1990-х, «Бык» сразу начинается с самого характерного - разборок. Правда, не очень кровавых, в основном - рукопашных. Бригада Антохи «Быка» (Юрий Борисов ), «хорошего пацана по понятиям», как его называют местные авторитеты, только достала первый, по всей видимости, тэтэшник. Грозного телосложения, но с беззащитными глазами, вопрошающими к безумному миру, Бык только что вышел из тюрьмы. Сидел два года за какое-то незначительное преступление, за хранение оружия или драку. После отсидки сердце - здоровенное, бычье - дает осечки. Оно мягкое, как слива - так говорил когда-то Кунг-фу Панда, описывая себя. «Время какое, людей убивают на улицах просто так ни за что», - Произносит тост мать героя, собрав за столом всю компанию, - «вы где-то пропадаете, деретесь, это так страшно вашим семьям и матерям». Для Быка это первый звонок рефлексии, через секунду он не даст брату поступить в бойцовскую секцию, принадлежащую другому «брату». Вскоре в пафосном кафе с караоке он поднимет тост за демократию перед пропащим бандитом Моисеем (скуклившийся 56-летний Игорь Савочкин ), только что прооравшем «наколол тупой иголочкой темно-синюю наколочку». Моисей правильно его осечет: «Идеалист ты, Антоша. Тебе надо из пацанов расти, авторитета набираться». Антоша, который за справедливость настоящую, а не как в кино, в ответ набычится. Брат Антона Миша - ботаник. Он умный, учится в институте на инженера, Бык его уважает за это. Но Миша, по всей видимости, толкает траву по углам, ну или, может, просто достал коробок для возлюбленной парикмахерши. В любом случае, дело это едва ли предосудительно. Как говорили в «Антикиллере»: «Трава - не наркотик». Города косит химическое серое вещество, а не узбекистанские шалости. Потому, конечно, в «Быке» фильме не обходится без героя на героине. Наркомана распознать просто: у него волчий оскал и песье дыхание. Как в методичке. Вспоминается, как в «Бригаде» герой Сергея Безрукова , Саша Белый, с его и только его интонацией отчитывал друга Космоса: «Во что ты превратился, ты, жалкий наркоша, скоро выкину тебя как щенка из дел», - и тот вскоре завязал с драгом. В «Быке» подобных героев нет. Поэтому зло, на которое способен пацан в героиновой абстиненции, аукнется непредотвратимо. Дебютант Борис Акопов 1985 года рождения в какой-то степени идеально продолжает строчку из песни Монеточки про 90-е (а будь у постановщика чуть больше чувства юмора, он бы, наверное, взял бы ее эпиграфом): «В 90-е убивали людей, и все бегали абсолютно голые». От себя он добавляет, что все были еще и несчастными, и вообще, не дай бог, там оказаться. «Бык» посвящен родителям режиссера, и у подобного инфантилизма, кажется, есть объяснимые предпосылки. От времени тут остались лишь страшные байки, которые по обычаю рассказывают друг другу «выжившие» во время застолья. Вспоминается уже двухлетней давности: «Я Кантемир Балагов, я родился в Кабардино-Балкарии, эта история абсолютно реальна». Однако дебют Балагова изображал время, которое он тоже не мог пережить с по-настоящему личной перспективы. Центральной, собирающей кино сценой был снафф, на котором несколько чеченских солдат отрезали голову русскому пленному. Подобные видео, перебивая любимые детьми рекламные ролики, крутили по телевизору в 1998 году, и их, конечно, запомнили и пронесли по жизни многие нынешние 30-летние. Для Кантемира Балагова это было первым травматическим опытом, к тому же объединившим его поколение. Пронзительно личным, а личное обязательно вызывает желание к идентификации у чуткого зрителя. В то же время единственным личным, что можно найти в «Быке» (а использование личного опыта как основы – всегда козырь для дебютанта), являются немецкое порно на видеомагнитофоне и почти трансгрессивная игра в «кис-кис-мяу» в заброшенке. Почти все остальное – бездумно апроприировано и чуждо автору, а иногда, кажется, – и вовсе не любопытно. На первый взгляд, у «Быка» много общего с «Хрусталем». Герои одного возраста, проблемы одного толка и миф, почти окончательно вытеснивший реальное положение (и главное – другую сторону) дел. Однако «Хрусталь» был ценен щепетильным всматриванием в атрибутику. И хотя бы на этой почве вызывал у многих свидетелей тех дней чувство цайтгайста. В «Быке» цайтгайста в принципе нет, а время использовано как не слишком нарядная рамка для жанра. Многие попытки обыграть эту рамку режут знатока и свидетеля ножом по сердцу. Неправдоподобно выглядят не только многие из героев и произнесенные ими экспромты, заготовленные для народных цитат (к примеру: «Ты спортсмен? – Нет, просто сникерсов много ем»), но и вещи, за которые режиссер хочет быть любим гиками. Зачем-то косплеют группу «Химера» большого поэта и романтика той обыденности Эдика Старкова. Панк-клубы выглядят аккуратно (настоящие, по словам очевидцев, зачастую выглядели жестче, чем может позволить себе студия ВГИК-дебют), а в перерывах ставят шансон, который уже не распознает «Шазам». Под него тут принято драться и рассекать город на тачке. Забавная параллель: одежда, в которой героев не пускают в модные клубы, в последнее время в тренде. Красные бомберы, байкерские джинсовки, синие спортивные куртки с белыми полосами - все, что отразилось в сегодняшней русской – и особенно московской – моде (в том числе и в коллекциях Гоши Рубчинского). Порой кажется, что Акопов отталкивается именно от нее, как бы опираясь на громкие заявления о возвращении моды 20-летней давности. Так-то оно так, но не у пригородной шпаны. В продолжение темы: имеется сцена, снятая в ныне закрытом московском клубе «Плутон» - кстати, одна из лучших в фильме. Все, что привычно и любо московскому жителю 2010-х, смотрится в 1990-х Акопова более лаконично, чем, например, мейкап и завивки прямиком из «Маленькой веры» или «Интердевочки». В «Быке» не обходится без подражания Балабанову , в первую очередь - «Брату» и «Жмуркам»: в героях, ситуативности и материальном мире – полузаброшенных коммуналках и рынке, рассекаемом поступью Данилы Багрова злодеем-чеченом в таких же куртке и свитере. От Октябриновича пропало главное – рефлексия. Ее так запросто не позаимствовать. Борису Акопову, взращенному по всей видимости не на американском инди-кино, как Дарья Жук, а на зарубежных боевиках, которые смотрели на VHS с авторским переводом, особенно важен драйв, экшн. Монтаж тут энергичный, короткий. Оператор Глеб Филатов мастерски снимает погони и стрелки. Громко играет разная музыка. Однако за всем этим теряется психологизм, не говоря уже о противоречивости и подлинности социального контекста. 90-е оказываются хайповым неотрефлексированным даже и по модной повестке шаблоном. И за это обидно. В 1960-е, значительно повлиявшие на наше кино 90-х, в авторском кинематографе появился определенный свод негласных правил рефлексивного фильма. Недостаточно просто рассказывать историю в декорациях. Нарратив должен оправдывать свое существование, показывая, как он появился вместе с историей, спровоцировавшей акт рассказа. Вопреки многим предпосылкам «Быка» не назвать идеологически ангажированным. Просто никакой позиции - и даже особой заинтересованности - в отношении времени в нем не проглядывает. Он заканчивается под памятное новогоднее поздравление Ельцина, где тот объявляет о добровольной отставке и, как известно, неискренне извиняется за то, что сделал со страной. Под бодрый саунд и полные надежды глаза покалеченных эпохой героев в России начинается новый век, и вскоре (уже за кадром) путинская стабильность. Но дело не в Путине, а в том, что автору не хватает изобретательности, чтобы закончить фильм об эпохе чем-то иным, а не ее, можно сказать, уже официальным концом. «Бык» в прокате с 22 августа. Гордей Петрик
