Филипп Янковский: «Я бы вам не нравился, если бы везде был одинаковый» - «Интервью»

В онлайн-кинотеатре START 8 сентября начинается показ второго сезона сериала «Контейнер», ставшего одним из самых неординарных проектов прошлого года и первым российским сериалом, который был отобран для линейки Originals на Apple TV+. Сериал затрагивает непростую тему суррогатного материнства. В первом сезоне Саша в исполнении Оксаны Акиньшиной

родила ребенка и должна была оставить его в клинике, но еще во время беременности она попала в дом своих заказчиков и хорошо изучила их принципы и нравы: в семье чиновника Вадима Юрьевича и его своенравной жены Марины все далеко не так благостно, как могло показаться на первый взгляд. Роль Вадима Юрьевича, которому во втором сезоне будет уделено немало экранного времени, сыграл Филипп Янковский

. Мы поговорили с актером о трансформации его героя, харизматичных злодеях, социальном контенте и возвращении в режиссуру.

фото: Премьера второго сезона сериала "Контейнер"/пресс-служба START
Это уже второй сезон сериала «Контейнер», и, кажется, первый в вашей карьере опыт съемок в продолжении?
Действительно, это мой первый подобный опыт, но вы же понимаете, что участие во втором сезоне зависит от успехов первого. Когда мы снимали первый «Контейнер», мыслей о продолжении – по крайней мере у артистов – не было. Возможно, они были у продюсеров. Но мне было очень интересно принять участие во втором сезоне: как говорят артисты, войти в шкуру персонажа, которого ты уже знаешь, непросто (улыбается). Но с моим Вадимом Юрьевичем произошла метаморфоза – в конце первого сезона он не без помощи интриг попал в места не столь отдаленные, поэтому его образ жизни во втором сезоне изменился. Нет костюма с галстуком, машины c мигалкой, дома на Рублевке. Он попал в совершенно иную ситуацию и для меня лично такого Вадима Юрьевича стало играть интереснее. Он стал более разговорчивым в силу того, что приходится решать большее количество проблем – вокруг него плетутся интриги, да и сам он не без греха. Это если говорить про драматургию. А вообще самое главное в кино – коллектив. Нам повезло – у нас собралась отличная команда. И актеры, с которыми мы провели прекрасное творческое время, и Алексей Ляпичев.
Во втором сезоне у него как раз режиссерский дебют.
Именно! Но поскольку он, как сейчас модно говорить, шоураннер, отец этих персонажей, он влюблен в материал, с ним очень комфортно работать на площадке, потому что он может дать ответ на любой вопрос. У меня был опыт работы с большими режиссерами, которые брали паузу для ответа по моему персонажу (смеется), а Алексей отвечал сразу же, потому что у него в голове весь проект, все линии, все поведенческие мотивы героев. И от этого я получил огромное удовольствие. Так что, как и зрители, жду с нетерпением второй сезон.

фото: Съемки второго сезона сериала "Контейнер"/пресс-служба START
С Максимом Свешниковым, который снимал первый сезон, вы при этом работаете и над другим проектом.
Он – великолепный режиссер. Мы сделали с ним пилот под рабочим названием «Проект "Прометей"». Там тоже сложилась прекрасная команда – это не только Максим Свешников, но и оператор Илья Авербах, который работал и над «Контейнером», и над «Караморой» Данилы Козловского. У ребят очень интересный киноязык. Его не каждый в жизни находит, а им повезло. Вообще сейчас платформы выпускают очень интересный контент. Все-таки в кинотеатрах другие правила – там нужно уложиться в хронометраж от полутора до 2,5 часов, поэтому это определенные сюжеты. А показать жизнь человеческого духа в длинную, объемные семейно-бытовые или детективные истории интереснее в формате сериалов, что хорошо и для актеров, и для зрителей, которые с удовольствием смотрят эти проекты.
Как вы считаете, можно ли назвать поколение режиссеров, которые сейчас работают, в основном, для платформ, новым поколением российского кино? Или уже пора перестать мыслить такими поколенческими этапами?
И да, и нет. В режиссерской профессии важна не цифра в паспорте, а талант, который нужно развивать, учиться каждый день, отсматривать новинки киноиндустрии, быть на волне. Современным же может быть человек не обязательно молодой в смысле возраста.
Да, в 30 лет некоторые мыслят, как в Советском Союзе.
А бывает наоборот: я работал с Глебом Панфиловым, которому 85, и он очень здраво мыслит, у него уникальный киноязык и он очень современен и в подходе к работе, и в своих фильмах. Возвращаясь к вашему вопросу, наверное, эпоха платформ расширила сознание художников и есть в этом какой-то момент общего развития. Может быть, скажу какую-то крамолу, но то, что делается нашими платформами в последние годы, зачастую интереснее того, что делается за границей, хотя там тоже есть талантливые люди. Но по-настоящему талантливых людей мало в любой стране, и на этом фоне у нас в процентном отношении их получается, на мой взгляд, больше. Да, сериалы разные, некоторые направлены на отличную от меня целевую аудиторию, но это сделано качественно, чему я очень рад и как артист. Для кино не всякий материал подходит, а на платформах много творчества. Тот же Данила Козловский, которого я упомянул выше, – и актер, и режиссер замечательный. Но «Карамора» – это просто великолепный сериал, и я поражаюсь, как он его сделал. Это очень тяжелый труд, он же не только снимал сериал, но еще и сам сыграл Карамору. Это удивительный прецедент. Я до этого такого не видел. Да, Никита Михалков, мой косвенный учитель, умеет это делать, но и то, в том возрасте, в котором сейчас Козловский, он в своих фильмах играл не главные роли, как, например, в режиссерском дебюте «Свой среди чужих, чужой среди своих». А Данила и фильм большой сделал, и главную роль сыграл, и заразил нас своей энергией, так что мы с огромным удовольствием прожили этот проект.

фото: Кадр из фильма "Иван Денисович"
У вас в последнее время на проектах для стримингов роли, если уж совсем обобщать, таких обаятельных злодеев.
Простите, приведу цитату из «Ричарда III» Шекспира: «Опасней тот злодей, что с виду незлоблив» (пер. Михаила Донского – прим.ред.)
Но в «Контейнере», кстати, у вас более холодный персонаж. И в сравнении с тем же Руневским из «Караморы», пожалуй, менее харизматичный.
Ну подождите, я бы вам не нравился, если бы везде был одинаковый (смеется). Задача артиста – перевоплотиться в того или иного персонажа, а он основывается на драматургии, написанной автором. Поэтому я здесь лишь исполняю роль. Да, в «Контейнере» такой персонаж. Руневский – совершенно другой. Иван Денисович – третий. Но, действительно, у меня есть так называемая палитра злодеев, которых я обожаю. Наверное, с «Секты» я это начал с моим Берком – организатором секты. Как артист я адвокат своей роли и, как учил Станиславский, нахожу что-то хорошее в своих персонажах, пытаюсь понять их, ответить на вопрос, почему они это делают, и искренне воплощаю на экране их поступки так, чтобы у зрителя была возможность думать, решать. Например, мать скажет своему ребенку: «Вот видишь, дядя добрый, но не верь ему, он из секты» (смеется).
А что хорошее вы нашли в Вадиме из «Контейнера»?
Всё! (смеется) Леонид Ярмольник, друг нашей семьи, папин друг, недавно позвонил мне и сказал: «Мы с супругой Оксаной посмотрели «Контейнер», хотели две серии, а в итоге не могли остановиться и до утра смотрели весь сезон. Это великолепно, но одно жалко – таких замминистров, как твой Вадим, не бывает, очень ты хороший» (Ярмольник смеется). Так что тяжело ответить на этот вопрос. «Контейнер» – сериал про суррогатное материнство. В моем близком кругу не было таких прецедентов, но, когда мы готовились к сериалу, я читал разные истории, и знаю, что многих людей это сделало счастливыми. Ситуация, показанная в «Контейнере», скорее, исключение. Вадим Юрьевич немного не чист на руку, но это из категории «а кто безгрешен». Не хочу никого обидеть, но, наверное, такие люди есть в мире, раз это написано, и даже по сводкам МВД мы видим, что такое бывает.

фото: Съемки второго сезона сериала "Контейнер"/пресс-служба START
Вы пытались для создания образа Вадима найти каких-то знакомых чиновников?
Нет, знаете, мне для ролей такое не всегда нужно. Я сейчас сижу с вами и вижу, как мимо проходят люди, что-то в них подмечаю. Таких знакомых, как Вадим Юрьевич, у меня нет, но, например, в ресторанах я постоянно вижу людей в костюмах, с галстуком, наблюдаю за ними. Я все же делаю собирательные образы. Более того – стараюсь в последующих своих персонажах не играть тех, кого сыграл до этого. Поэтому даже методом отсева иногда получается выстроить роль. Но все равно я все через себя пропускаю – стараюсь сделать текст своим, прочувствовать персонажа, чтобы выдать эмоцию, которую зритель считает так, как мне хочется.
А у вас есть роли, от которых бы вы отказались, несмотря на режиссера, сценарий?
Каких-то откровенно плохих предложений я не получаю давно, хотя понимаю, что в индустрии они существуют. Я могу отказаться, если понимаю, что роль не моя. Я стараюсь быть разноплановым актером, но есть у меня, как и у любого человека, какое-то условно амплуа. Знаете, как в хоккее – есть же там правый нападающий, и левый, и центральный, и защитник, в экстремальных ситуациях их могут менять местами, но в целом у каждого свое поле работы. Так и у нас, безусловно, есть амплуа, которые мы пытаемся для развития карьеры нарушать, искать что-то новое. Но есть объективные вещи, когда я не вижу смысла перевоплощаться. Так-то я могу, наверное, любую роль сыграть, но необходимо ли это проекту? Я, например, считаю, что очень смешной – у меня дома все животы надрывают, а в кино меня ангажируют, в основном, в драму-передраму, как и в театре. В несколько комедий я пробовался, но понял, что могу быть смешным, но в длинную, а есть жанры, где надо сразу быть комичным, но я не такой и прекрасно это понимаю. И за такими ролями я даже не охочусь. Или за ролями с каким-то сложным гримом – недавно был такой опыт, и я даже думал сыграть эту роль, но началось: давай «толстинку» тебе сделаем, живот наложим. Мы попробовали, поржали. Вроде, даже неплохо вышло, но какой в этом смысл?
То есть вы в этом плане продвигаете просто здравый смысл?
Скорее, да. Каких-то экстремальных примеров не припомню. Хотя в фильме «Брут» по рассказу Людвика Ашкенази я играл нацистского кинолога. Он нацист поневоле, потому что занимался собаками, и его призвал рейх. Конечно, когда я надел нацистскую форму, то был немного в шоке, потому что у меня и дедушка воевал, и вообще. Но играть это же тоже надо. И учитель мой Олег Табаков играл Шелленберга, и Тихонов – Штирлица, и Броневой – Мюллера. И я отпустил свои личные переживания ради восприятия зрителя – он должен увидеть, как все это плохо. В «Бруте» – совершенно щемящая история, и только ради нее невозможно было отказаться от этой роли. Но надевая эту форму, я безусловно, испытывал дискомфорт, как, думаю, любой российский человек. Но все, конечно, зависит от режиссера, подхода, задачи. На какие-то легкомысленные вещи я не соглашаюсь. А если вижу конструктивного режиссера, который живет фильмом и может ответить на все вопросы, то соглашаюсь. В «Караморе», где я силами безумными обладаю, мой герой отрывал голову и ел мозг. Когда я это только прочитал, то был, конечно, в шоке (смеется). Но потом понял, что не это главное, и согласился – единственное, попросил бананчик мне развести в качестве «мозга», чтобы было вкусно. И мне сделали банановое месиво, добавили вареньице вишневое, и я с удовольствием это съел (улыбается). Так что ролей хочется разнообразных. Мечта любого актера – хорошая драматургия и хороший режиссер. Когда спрашивают: «У какого режиссера вы хотите сниматься?» Я отвечаю: «У хорошего».

фото: Кадр из сериала "Карамора"/пресс-служба START
И мы с вами выяснили, что они стали появляться.
Слава богу, да. Сейчас вот мне еще посчастливилось сняться у Алексея Попогребского в картине «Самая большая луна». Он великолепный режиссер. Обычно, знаете, присылают сценарий и редко кто сам звонит. Глеб Панфилов звонил перед «Иваном Денисовичем», Данила Козловский и Алексей Попогребский. У последнего я спросил, можно ли сначала сценарий почитать, а он попросил встретиться до этого. И это очень интересный подход – он мне все рассказал, потом я уже прочитал сценарий и понял, что его талант над этим текстом, так он мне подробно все объяснил.
В этом же фильме тоже речь про вампиров.
Не совсем. Там – эмеры. Если вампиры питаются кровью, то они питаются эмоциями и собирают всю их палитру. У кого-то нет одной эмоции, у кого-то – другой, и только у меня, поскольку я главную эмер, полная палитра эмоций. Там будет много компьютерной графики, над которой еще работают, так что я очень жду этот проект.
Сериал «Контейнер» стал первым российским проектом, отобранным Apple TV+, где почти в каждом сериале или фильме есть социальный компонент, что отличает эту платформу от Netflix и других. Это называется модным выражением social impact. Насколько, как вам кажется, произведения искусства и, в частности, кино должны иметь такой социальный компонент?
Искусство в принципе все социально, оно же отображает общество. Даже если вспомнить живопись, «Неравный брак» Пукирева или «Опять двойка» Решетникова – это же, наверное, яркие примеры социальных картин. Художник делает то, что ему необходимо выразить. Вопрос в том – принимает ли это публика. Если да – значит это нужно.
Но что важнее – художественное высказывание или социальное?
Никто не отменяет того и другого одновременно. Как в футболе, где цель – выиграть, забить гол, но многое же зависит от того, как его забить. Многие футболисты забивают, но не всех любят болельщики, тоже зависит от таланта. Но люди с ограниченным талантом и способностями многое делают в буквальном смысле и в итоге работают разве что для контента дневного эфира на второстепенных каналах. Этот контент тоже в каком-то смысле социален, но в нем нет художественности. Режиссер – очень сложная профессия, и по-настоящему талантливых людей в ней немного.
Вы сами не планируете возвращаться в режиссуру?
Предложения такие поступают постоянно, но я не могу на них откликнуться в силу того, что у меня уже и на следующий год есть проекты актерские. Над тем проектом, что я хочу сделать, мы потихонечку работаем, хотя даже там мне, скорее, хочется больше сыграть, нежели поставить. Может быть, выступить художественным руководителем или соавтором, продюсером. Потому что снимать и сниматься – очень непросто. Данила Козловский – еще молодой человек и у него много энергии, сил, чтобы это сделать. А я понимаю, что если возьмусь за постановку, то не смогу сыграть ту роль, которую хочу, потому что она требует полной концентрации.
Это фильм или сериал? По сериалам вам же тоже, наверное, поступают предложения режиссуры, у вас же был опыт со «Статским советником».
Это фильм. А предложения по сериалам поступают каждую секунду, только я этим не интересуюсь, так как живу совершенно другими мыслями. Моя цель – исследовать жизнь человеческого духа в качестве актера. Я себя как актер развиваю, и мне это очень нравится. Пока я еще играю главных героев, то буду играть, как только мне начнут предлагать роли отца или деда главного героя, то, наверное, призадумаюсь (улыбается) и открою старые наработки (смеется). Ближе к пенсии уже можно стать опять режиссером и из кресла руководить съемочным процессом, а пока есть легкость, сила, надо работать на сцене и в кадре (смеется).
Второй сезон сериала «Контейнер» в онлайн-кинотеатре START с 8 сентября.
Маша Токмашева