«Мертвое озеро»: Мистический детектив о том, что в Россию можно только верить - «Рецензии»

Евгений Цыганов снова пытается умереть Завершился российский сериал «Мертвое озеро», где умирающий Евгений Цыганов расследовал ритуальное убийство за полярным кругом. Алексей Филиппов размышляет, почему отечественный ответ «Твин Пиксу» ни жив, ни мертв. Текст содержит спойлеры. За полярным кругом живет не тужит городок Чангадан (в этой роли – Кировск). Из достопримечательностей – какая-то стелла, отель, парк ледяных фигур да компания «Ураникум», которая – сюрприз! – добывает уран. Мнимое равновесие рушится одним днем: возле стеллы находят труп Дины (Анна Александрова), дочери местного магната Юрия Кобрина (Андрей Смоляков ). Чангаданская полиция подозревает ритуальное жертвоприношение (в округе поживают шаманы, которых периодически гоняют за браконьерство). Из Москвы, прямо из теплой ванны, вызванивают Максима Покровского (Евгений Цыганов, совсем не похожий на певца), строгого детектива, который соглашается помочь, несмотря на опухоль в мозгу. При помощи смекалки и базовых правил сыска он постарается распутать это непростое дело, которое уведет его в самые недра российской коррупции, самодурства и метафизической лихости. Проще говоря – он узнает, отчего так в России шаманы шумят. «Мертвое озеро» – новый амбициозный проект ТНТ Premier (вслед за «Звоните ДиКаприо!») – символично шел почти всю весну. Через череду смертей события сериала в итоге пришли к жизни: стаяла полярная хтонь, отвалились сосульки коррумпированности и капиталистической ненасытности, упокоился дух мести. Даже онкологическая (предположительно) болезнь отступила – уже второй раз персонаж в исполнении Цыганова чудом избегает путевки на тот свет (правда, в «Человеке, который удивил всех» трюк выглядел более уместным). Придуманный режиссером Романом Прыгуновым (недавно вышел его сомнительный фильм «Миллиард») и сценаристом Романом Кантором), «российский ответ «Твин Пиксу» довольно быстро попадает в турбулентность противоречий, которые к финалу так и не разрешаются, хотя амбиция устроить экскурсию в мистическую и даже метафизическую Россию – вполне сродни детищу Дэвида Линча. Читайте также: «Твин пикс» и похожие сериалы Пять минут в Чангадане хватает, чтобы прочувствовать промерзлую стереотипную глушь: пойти некуда и незачем, слово «Москва» произносят как «Марс», к чукчам относятся с дежурным презрением, мол, толерантность доконала (что?), существование женщин объясняется лишь двумя сценами секса (одна – с применением пистолета, другая – привет «Настоящему детективу»). В таком антураже дежурный добряк-обыватель с лицом Александра Рэмовича Робака в роли главы полиции вызывает еще больше подозрений, чем дерзкий оперативник в исполнении Виктора Хориняка (разозлившийся после «Последнего богатыря») или сыгранный Павлом Табаковым загадочный нюня с вечным удивлением в глазах (взрошенный тетками любитель заснуть пистолет, куда не следует). Над всем этим фигурой Отца из «Обитаемого острова» Стругацких возвышается блестящая голова Кобрина и кумпол его не менее блестящего помощника с говорящей фамилией Смертин (Кирилл Полухин , любимчик Юрия Быкова , непохожий на футболиста-однофамильца). Он как будто держит в кулаке весь город: «Ураникум» – единственный источник рабочих мест, кто не работает здесь – работает на него. Выбор второстепенных персонажей верен детективной традиции: честный журналист (как всегда замечательный Тимофей Трибунцев ), коварная женщина из правления (Евгения Манджиева в роли героини по фамилии Малышева), преступник, заправляющий пиццерией (Михаил Гаврилов ), сиамские библиотекарши (связанные насмерть Ксения и Полина Кутепова ), остальные – полицейские разной степени порядочности да Александра Ребенок в роли матери-почти-одиночки, которая утомительно клеится к москвичу. Блуждающий между этими макабрическими фигурами Покровский, превозмогая болезнь, которая посылает видения с того света (многочисленные мертвецы приходят к нему исповедаться), стоически делает вид, что расследует обычное преступление, в котором повязан весь город, а не оказался на пороге религиозного откровения и великого русского «от нас ничего не зависит» (в простонародье – «мы русские, с нами дух»). Читайте также: интервью с Романом Кантором Так походя «Мертвое озеро» умудряется из «Твин Пикса» превратиться в «Убийство на пляже» (лишенная мистики история про то, что у каждого в шкафу есть тайна), а затем в «Фортитьюд» (скандинавский нуар про загадочные смерти в крохотном городишке за полярным кругом). Причем сразу во второй сезон последнего, где мистика, которую смогли объяснить логически в первом, возвращается и превращает происходящее в упоительную завиральную клюкву с кучей трупов и сценой шаманской автокастрации. Все эти сравнения (а помимо них и многие другие) приходят в голову не из жажды уязвить очередное амбициозное российское шоу, но потому, что все они, хоть и считались в той или иной мере эпигонами Линча, нашли свою интонацию и сюжетную ветку, которая и помогла сформировать в меру самобытный сериал. Несмотря на шаманский флер и многообещающие приветы из мира мертвых, «Озеро» напротив выглядит чересчур приземленным. Как и Покровский, оно до поры до времени не верит во все мистические знаки, потому все видения воспринимаются даже не как бред от побеждающей болезни, а дежурные, необходимые номера. Чем ближе финал, тем нарочитее выглядят странности: в эпизоде покаяния Смертина, оказавшегося виновником местных бед, у него за спиной отчего-то висит японская картина 1857 года, изображающая битву при Каванакадзиме, случившуюся в XVI веке. Сюжетно – никакой связи с событиями сериала, просто немного востока необходимо для сомнительной рифмы самоубийства с сэппуку, а верности Смертина Кобрину – с верностью самурая сюзерену. Именно из-за таких неоправданных культурных швов, зияющих между чукчами, «Твин Пиксом» и феодальной Японией, «Мертвое озеро» так и не складывается в цельную картину. При этом небезынтересна рифма между болезнью упорного работяги Покровского, не желающего лечиться, и экологической катастрофой от уранового концерта, взяточничеством (рак России!) и прочими «перегибами на местах». Обе болезни связаны с фигурами, олицетворяющими суровую отцовскую/мужскую власть, которая в стремлении к порядку в какой-то момент достигает стадии самоуверенного безумия. Похожая аналогия была в ленте Тимофея Жалнина «Двое», где властный глава горнодобывающего концерна «Кронос» (Кронос!) пожирал как ресурсы земли, так и счастье родной дочери. «Двое» заканчивались неловким трагичным флешбеком, «Мертвое озеро» – мистическим излечением. По Кантору и сценаристской бригаде, шаманский ритуал способен провести тот, «кто очень верит». Так, экологический вопрос магическим образом решается, Кобрин и его жена находят душевный покой с новообретенной дочерью, а у Покровского исчезает опухоль. Есть, правда, в этом обманчивом хэппи-энде важный нюанс: «Ураникум» никуда не делся, просто сменился глава, на место одного полицейского-взяточника сел другой такой же (из всех чангаданских копов – наименее порядочный), да и самоуверенный Покровский так и не научился ценить людей. Шоу заканчивается головокружительно чудовищным (как тут часто бывает) диалогом между Максимом и Наташей (Надежда Михалкова ) — московской коллегой, которая весь сериал беспокоилась о его здоровье и даже примчалась в Чангадан. Покровский многозначительно кладет руку ей на колено. – В Швеции за такое сажают, – пытается она скрыть радость. – Мы же не в Швеции, – замечает детектив, как бы объясняя, что и скандинавский нуар, и мировая повестка, и прочие магические силы в этих широтах не работают. Здесь люди в своем скоплении образуют мертвое озеро. Вы хотите проснуться, избавиться от морока России. Но это невозможно. Алексей Филиппов