Кирилл Лавров из времени героев: 100 лет со дня рождения - «Рецензии»

15 сентября исполнилось 100 лет со дня рождения актера Кирилла Юрьевича Лаврова (1925 – 2007), народного артиста СССР, легенды петербургской сцены, звезды отечественного кино. В его фильмографии около 70 ролей, примерно столько же в театральном послужном списке. Но, разумеется, к этому не сводится актерская и человеческая неповторимость Лаврова, о которой пишет киновед Вячеслав Шмыров. В 1986 году в Кремле случился Пятый съезд кинематографистов, ставший поворотным не только в истории отечественного кино. На этом форуме произносились смелые речи, зал свое удовольствие, как и неудовольствие, выражал в несдержанных аплодисментах и выкриках. Но приговор эпохе, пожалуй, более всего выразили не произнесенные с трибуны, но попавшие в стенограмму съезда слова из выступления руководителя ленинградского кинопроката Арнольда Витоля (оно было заранее написано): «Объясните, как быть, если каждый из половины выпущенных студиями страны в 1985 году фильмов не собрал даже трех – пяти млн зрителей? А некоторые не добрались и до миллионного рубежа? (…)Удивительный парадокс: наш зритель помолодел, а герой на экране постарел. Мои коллеги подсчитали: если в 1970 году средний возраст актеров, снимающихся на «Мосфильме» в главных ролях, был 36 лет, то в прошлом году – 41 год». Народному артисту СССР, Герою Социалистического Труда, лауреату Ленинской и Государственных премий Кириллу Юрьевичу Лаврову на этот момент 60. Самые памятные его свершения, по крайней мере, в кинематографе – Синцов из «Живых и мертвых » (1963), Лапин из «Верьте мне, люди » (1964), Виктор из «Долгой счастливой жизни » (1966), Иван Карамазов из «Братьев Карамазовых » (1968), Башкирцев из «Укрощения огня » (1972) – уже позади. Начало и середина 1980-х тоже отмечены главными ролями, но это роли директоров заводов, председателей колхозов и прочих руководителей как раз из фильмов, столь жестко охарактеризованных кинопрокатчиком Витолем. фото: кадр из фильма "Живые и мертвые" Конец времени героев. И Кирилл Лавров в этой драме не одинок. Нечто подобное в эти же годы переживали и Евгений Матвеев , и Вячеслав Тихонов , и Юрий Соломин . И если было в этой ситуации какое-то утешение, то не самое радостное: блистательной плеяде положительных героев советского экрана военной и послевоенной поры на смену никто не пришел. Да и советское кино скоро прекратило свое существование. Только значит ли это, что Лавров – замечательный актер театра и кино – перестал удивлять? И не стал ли поводом для удивления образ вора-рецидивиста Михеева по прозвищу «Барон» из телесериала «Бандитский Петербург » (2000)? Впрочем, даже не удивления, а целого скандала, ведь главный герой «культурной столицы» стал в один миг ее главным антигероем, а в сферу криминального сюжета сериала попала деятельность главного музея города – Эрмитажа, заподозренного в подмене подлинников классических полотен мастеров искусными подделками. И главным ответчиком за эту художественную мистификацию музейщики почему-то избрали знаменитого актера, героя и лауреата, да к тому же еще и почетного гражданина Санкт-Петербурга. Но по порядку. Герои Кирилла Лаврова поздно повзрослели. На вихрастых, улыбчивых и не слишком замороченных жизнью мальчишек ушло почти десятилетие. Даже володинского студента Славку, племянника Тамары Васильевны, из «Пяти вечеров» на сцене БДТ актер сыграл, когда ему было 33 года. И дело было не только в неувядаемой юношеской фактуре, но и в обстоятельствах времени: в кино, как и на сцену главного театра своей судьбы – Большого драматического имени М. Горького, Кирилл Юрьевич пришел только в 1955-м, когда после смерти вождя народов началось активное преодоление «эпохи малокартинья» в экранной сфере и «теории бесконфликтности» на театральных подмостках. фото: кадр из фильма "Братья Карамазовы" Пришли новые авторы – и они пробудили к жизни новых режиссеров. Пришли новые режиссеры – и они открыли новых актеров. Процесс не одномоментный, но центростремительный. Уже через год после «Пяти вечеров» Кирилл Лавров сыграл одну из знаковых главных ролей оттепельного репертуара – Сергея Серегина в «Иркутской истории» Алексея Арбузова в постановке Георгия Товстоногова (1960), который за несколько лет до этого возглавил БДТ. И это означало очень многое: для Лаврова – он перешел в новое возрастное состояние (не юноша – молодой мужчина); для Товстоногова – он нашел актера, который, помимо прочего, всегда будет выручать театр, когда надо будет играть спектакли, воплощающие официальный курс времени (например, в 1970 году именно Кирилл Лавров сыграет Ленина); для зрителей – они встретились с актером, который, наряду с Михаилом Ульяновым , Алексеем Баталовым , Вячеславом Тихоновым, Юрием Соломиным, целую четверть века будет воплощать на сцене и на экране образ времени, его ценности и приоритеты, сомнения и ожидания. Так появится поколение положительных героев, обеспеченное доверием миллионов, – и уникальность такого мощного явления особенно сегодня трудно переоценить. Между тем, в том же Большом драматическом все начиналось достаточно драматично. В угасающий театр Товстоногов пришел с неограниченными полномочиями – вплоть до увольнения части труппы. И Кирилл Лавров, не обеспеченный специальным актерским образованием (да, «академиев» прославленный впоследствии артист не кончал, да и среднюю школу, похоже, тоже) поспешил подать заявление об уходе. Но Георгий Александрович его остановил. И, конечно же, не ошибся. фото: Кирилл Лавров и Георгий Товстоногов Товстоногов умел держать дистанцию по отношению к актеру. Не слишком уговаривал Смоктуновского , Доронину , Юрского или Борисова , когда каждый из них по своим причинам покидал БДТ, но с Лавровым Товстоногова соединяла стальная ось. И, возможно, не столько дружбы, сколько сотрудничества. И не всегда сотрудничества творческого. Недаром Кирилл Юрьевич чуть ли не единственный среди актеров был еще и депутатом Верховного Совета СССР, а также руководил ленинградским отделением Всероссийского театрального общества. Что было важным прежде всего для Товстоногова, который знал цену своему влиянию и часто использовал Лаврова как «буферную зону» в общении с Ленинградским обкомом КПСС, который, в свою очередь, также ценил свое влияние и авторитарно распространял его даже на театры и киностудии, имеющие всесоюзный, а не областной статус (такой статус был как раз у БДТ). Терял ли от этого Кирилл Лавров как актер? Наверное, терял, когда играл пламенного большевика Давыдова в «Поднятой целине» (1964), или секретаря парткома Соломахина в «Протоколе одного заседания» (1975), или того же Ленина в сценической композиции «Перечитывая заново» (1980, за эту работу Лавров, собственно, и получил Ленинскую премию). Или когда, согласно легенде, ему не позволили (после Ленина!) сыграть Николая II в фильме Элема Климова «Агония » (1975). Или когда актер получал «дружеский» нагоняй от первого секретаря обкома Романова за слишком откровенную любовную сцену в одном из фильмов о современности. Но так ли это важно для «сухого остатка», если были у актера и выдающиеся работы на сцене родного БДТ, к которым авторитетный свидетель эпохи и театровед Борис Любимов прежде всего относит роли отнюдь не «положительного» порядка из классического репертуара: Молчалина из «Горе от ума» (1962) и Нила из горьковских «Мещан» (1966)? фото: кадр из фильма "Мастер и Маргарита" Умный, сдержанный и по-своему ироничный Молчалин в этом контексте – антитеза не только пылкому Чацкому, которого в постановке Товстоногова намеренно декларативно играл Сергей Юрский (для него каждая реплика – словно ожог от соприкосновения со временем). Он был и своеобразной антитезой киногероям Кирилла Лаврова той поры – тоже сдержанным (умение молчать на экране – сильная сторона артиста, как, впрочем, и всего «поколения героев»), но и четко ощущающим новое время как свое, выстраданное, наконец наставшее. С его главным призывом – к доверию, что так яростно выражал и вышедший из окружения и столкнувшийся с лютой подозрительностью сталинского разлива военкор Иван Синцов из военной драмы «Живые и мертвые» или вчерашний зек Алексей Лапин из мелодрамы о послевоенной жизни с показательным названием «Верьте, мне люди». Любопытно, что Константин Симонов , автор романа «Живые и мертвые», писавший Синцова с себя (он в годы войны был фронтовым корреспондентом), настолько принял работу Кирилла Лаврова, что продолжение первой книги романа делал уже с оглядкой на актера. А человек другого поколения – Геннадий Шпаликов , автор сценария и режиссер фильма «Долгая счастливая жизнь», именно Лаврову доверил роль Виктора, также написанную с себя. Правда, в раскладе этого фильма «призыв к доверию» воплощал уже не Виктор, в силу жизненных испытаний, очевидно, не умеющий или не желающий довериться первому чувству, а его случайная возлюбленная (в исполнении Инны Гулаи ) – отчасти наивная, отчасти глупая, отчасти взбалмошная. И это тоже по-своему было показательным: изменилось время, и оттепельная декларативность стала уже не актуальной, и потому драматичной и даже нелепой. Но значит ли это, что «Молчалины блаженствуют на свете», если интеллектуальный цинизм Ивана Карамазова, которого в экранизации романа Достоевского еще два года спустя сыграл все тот же Лавров, оборачивался безумием вселенского фантасмагорического порядка? фото: кадр из фильма "Долгая счастливая жизнь" Доверие, как я понимаю, очень важная для Кирилла Лаврова величина. И прежде всего потому, что он из поколения художников, которые эстетическое обязательно проверяло этическим. И в этом, помимо прочего, возможно, была и практическая целесообразность. А иначе как удержать доверие «дальних», если тебе не доверяют «ближние»? Именно поэтому после ухода из жизни в 1989 году Георгия Александровича Товстоногова, когда Кириллу Юрьевичу Лаврову как «первому среди равных» актеров труппы предложили возглавить театр, он настоял на всеобщем тайном голосовании. И труппа тогда поддержала Лаврова (он был худруком театра до самой своей смерти в 2007 году). Кстати, за месяц до своего ухода, когда Кирилл Лавров себя уже неважно