Александр Горчилин: «У нас страна сейчас не располагает к разговорам на языке поколения» - «Интервью»

---

---

4 октября в прокат выходит «Кислота» - игровой дебют Александра Горчилина

, артиста Гоголь-центра и ученика Кирилла Серебренникова

, про чью работу с премьеры на «Кинотавре» говорят как про одну из самых заметных в молодом отечественном кино. Мы встретились с Горчилиным в еще не открывшемся перед началом сезона Гоголь-центре, чтобы обсудить молодежь, youtube, командную работу, зрителей и культурную политику, а также Ноэ, Содерберга и Кубрика.
Александр Горчилин встретил меня в пустом холе театра, а потом предложил пойти во внутренний двор, где красуется бюст писателя (Гоголя, разумеется), а на одном из столов валялся фехтовальный шлем. «Никогда не был здесь», - замечаю. «В Гоголь-центре?», - с каким-то дежурным разочарованием от журналистской поверхностности спрашивает он. - «Да нет, в театре часто был, а вот во внутренний двор ни разу не приглашали». - «А вот я пригласил!» - тут же слегка подрасцвел Горчилин, уже разгоняющийся перед репетицией кофе и сигаретами. Наш часовой диалог в итоге тоже вышел за пределы дежурной беседы о премьеры - и зашел, хочется думать, в какой-то внутренний двор автора.

***
Эмоции от дебюта, подбор команды и вундеркинд Ксения Середа
Первый вопрос функциональный: почувствовал ли ты разницу, когда стал отвечать в интервью на вопросы не как актер, а как режиссер?
Я не думал об этом никогда. Даже не помню, когда я как актер давал интервью, что меня спрашивали. Ну, что-то не очень интересное по-моему.
Интервью с актерами обычно ограничены: читали ли вы этот текст…
Актер ограничен тем, что ему приходится за чужое произведение высказываться, говорить, что оно ему нравится и все такое, какое оно здоровское, и как было здорово. (смеется) А здесь ты уже в полной мере ощущаешь ответственность за то, что будешь говорить. И про что. Потому что ты говоришь не просто про какую-то историю, во главе которой ты стоял, а в которой ты оставался чуть дольше, чем актеры. Потому что актеры снялись - и у них еще четыре-пять фильмов случилось, пока я монтировал этот. Поэтому я, наверное, в этом смысле чуть ответственнее… Хотя хер его знает…
То есть ответственность все-таки ощущалась? Некоторые режиссеры просто говорят: «Всё, фильм снят, я его отпустил», а на «Кинотавре», во всяком случае, до вручения призов, было ощущение, что для тебя это очень важно - либо как его примут, либо как ты сам его примешь уже в готовом виде.
На самом деле все самое мучительное происходило до этого первого показа. Сейчас еще, возможно, когда он выйдет в прокат, я скажу, что это отдельная от меня история, она там где-то летает. Когда ты долго сидишь с идеей, над ней работаешь каждый день на протяжении двух лет, монтируешь пять месяцев фильм, у тебя, естественно, важные смыслы, какие-то желания или искренние побуждения начинают затираться, ты перестаешь их чувствовать. Из-за того, что ты каждый день их видишь, все обесцениваться начинает. И следующий этап - это панический ужас, что все, что ты сделал, это говно, это провал, это не то, ты ни о чем не высказался, не сделал ни шаг назад, ни шаг вперед. И это происходило ровно до того момента, пока не появился первый зритель… Собственно, я со зрителями посмотрел фильм на «Кинотавре». Для меня было странно, что те вещи, которые изначально закладывались, когда только сценарий придумывался, были считаны людьми, были понятны, и концепции какие-то были увидены ими. И меня тогда немного попустило. Как сказала Ксюша, оператор (Ксения Середа - прим.ред): «Хотелось выйти и извиниться перед тобой». Когда ты садишься смотреть, думаешь: «Всё плохо. Что она наснимала? Что я наснимал? Актеры ужасные». Пока паниковал, ты всех внутри *********** [обругал], а потом смотришь - и вроде все сложилось.
Кстати, раз уж всплыло имя Ксении Середы, хотелось бы про работу с оператором поговорить. Мне кажется, это одно из немногих операторских имен, которое появилось буквально за последние пять лет…
…И оно не исчезнет. В том смысле, что ее случай - это редкость. Ей сколько? Двадцать три? (24 - прим.ред.) И то, что она сейчас делает какую там по счету картину… Ну она же и сейчас снимает. У меня иногда ощущение, что я не догоняю до ее уровня. Я с ней давно работаю, но у меня всегда ощущение, что мы друг друга хорошо понимаем, просто я еще не на тех ступеньках, где она. Как оператор она не просто делает красивый кадр или стремится сделать красиво, она как director of photography - делает кадр исключительно из своего понимания и разбора сцены. До меня иногда только спустя время доходит, что она хотела и имела в виду. Хотя, возможно, во время съемок на некоторых сценах у меня было внутреннее чувство сопротивления, я не понимал её, а её внутреннее чутье, вкус и чувство было запредельные. Короче, она вундеркинд, таких людей мало. Про таких людей я говорю, что это не случайные люди.
Было такое, что она немного вела?
Нет, я же знал, какую команду собираю. Я изначально, встретившись, сказал: «Ребята, у меня нет режиссерского опыта, я не снимал фильмов игровых, полнометражных тем более, у меня есть вот такая идея, давайте друг другу в этом смысле помогать». Потому что я не владею знаниями, что такое изириг, на какой объектив лучше снять это, на какой снять то. Я могу сказать ближе-дальше…

А что такое изириг?
Ну это такая ***** [штука]: операторам вешают каркас, из которого торчит палка, вешается камера, чтобы стабилизировать чуть-чуть изображение. Это не стедикам, но камера не на плече, а на металлической такой нитке висит - и чуть-чуть сглаживает движение.
Я не мог, как какой-нибудь студент ВГИКа, четко раздавать задачи группе, как и что надо снимать, поэтому я всегда просил всех быть в соавторстве со мной и делать эту картину вместе. Я понимаю, что в моих силах - просто сочинить сцену, возможно, разобрать ее, смизансценировать.
То есть это командная работа, а не режиссер - абсолютный автор или, если брать какое-то, возможно, архаичное представление - вообще демиург фильма?
Это олдскул совсем. Так, мне кажется, сейчас никто не работает. Это либо какая-то индустриальная история, либо у людей с большим эго. Ну тогда и будь оператором, как этот, кто «Больницу Никербокер» снял.
Содерберг.
Но он как бы гений, это человек-задрот.
«Шизополис» он практически один делал. Там были еще какие-то другие актеры…
«Никербокер» он сам тоже монтировал, снимал, режиссировал… Только писал не он. Есть же кадр: у него камера на плече, здесь вискарь - и он: «Давайте снимать». Но это человек, который так живет. Ты либо будь всем, либо будь кем-то одним. Каждый должен заниматься своим делом. У меня есть художница - Маруся Парфенова-Чухрай, замечательная. Я доверился ей. Есть Ксюша. Ты же их собираешь, потому что ты веришь, что эти люди сделают то кино, которое ты задумал. Ты не можешь быть демиургом, потому что ты все равно с ними встречаешься, разговариваешь, предлагаешь свои варианты, они свои. Не всегда то, что ты предлагаешь, будет самым крутым, потому что тебя окружают люди во многих смыслах талантливее тебя. И поэтому они с тобой. Режиссура - это, в первую очередь, умение собрать вокруг себя команду крутых и талантливых людей. А дальше - то, как ты их поведешь, пойдут они с тобой, захотят они каждый раз радостно приходить на смену, продолжая делать фильм, выходить в ночную смену, снимать по двадцать два часа в день, как у нас было в последнюю съемочную смену.
***
Бесстрашный актер, увлеченный монтажер, начинающий режиссер
Мне кажется, что ваша группа объединена Гоголь-центром - в том числе и Валерий Печейкин, который писал сценарий, и Середа, которая что-то снимала для театра, трейлеры для спектаклей…
Мы познакомились тогда, когда Кирилл Семенович мне в свое время предложил делать ролики для Гоголь-центра, а потом он какой-то документальный фильм предложил нам сделать - и мы сделали с ней #КОМУНАРУСИЖИТЬХОРОШО.

То есть какой-то опыт у тебя накопился все-таки?
Понимаешь, у меня никогда не было опыта, связанного с ответственностью, когда у тебя есть группа. У меня была только Ксюша, короткая дистанция, типа шесть часов веселых кадриков, которые я потом видел на монтаже. Я просто очень любил монтировать раньше, сейчас уже нет возможности это делать… Я понимал, что делаю это исключительно для себя, у меня не было мысли, что надо выйти в прокат, показать туда-то, сюда-то. Ролики я делал исключительно, потому что любил видео-арт, монтировать интересно было. Я просто на этом образовывался. Это была моя почва. Спасибо Кириллу Семеновичу, что он мне дал такую возможность. У меня были возможности - я ими пользовался. А потом документальный фильм. Это все было на нас двоих: Ксюша поснимала, я полгода монтировал. У нас есть помещение-общежитие, я там в офисе сидел ночами, после репетиции приходил и до четырех утра монтировал. В двенадцать утра шел на репетиции, до одиннадцати, потом снова шел монтировать. У меня никогда не было, что кто-то надо мной стоит, что я должен рассказать историю, которая заложена. Я сочинял все по ходу. Здесь уже другой уровень: здесь уже проект с деньгами, с актерами, здесь уже надо ставить, а не снимать все, что в голову придет.
Интересно приоритеты понять. О тебе есть представление как об актере, который ничего не боится. И ты начинаешь перечислять вещи, с которыми каждый режиссер сталкивается: ответственность за других людей, за деньги, за то, чтобы зритель что-то понял. Вот для тебя в этой истории что самое важное: ты, деньги, зрители или команда? Под «ты» я подразумеваю не эго, а какой-то внутренний кайф.
Внутренний кайф, ты прав. Понимаешь, я с таким столкнулся - вот ты говоришь «Актер, который ничего не боится». Надо еще прийти к тому, что ты актер, который ничего не боится - хотя я боюсь очень многого…
Ну это ощущение просто.
Это ощущение со стороны, потому что две с половиной работы видели каких-то наглых со мной. А по сути, где я еще есть? Меня больше нигде и нет. Поэтому как актер я и не состоялся особо.
Когда это две работы из пяти - это впечатляющий процент. Такой эффект поэтому.
Чтобы к этому прийти, пришлось пройти целый курс обучения в институте, целый курс работы со своими комплексами, с тем, чтобы от себя ответственность убрать. Сейчас я выхожу на сцену, я ж не волнуюсь, что зрители пришли. Я получаю удовольствие от того, чем я занимаюсь. По возможности. Но чтобы получать удовольствие от того, чем ты занимаешься, нужно было пройти целый этап в течение четыре-пяти лет, чтобы совершить работу над собой и получать просто кайф.
Так как «Кислота» была первая у меня большая история, - здесь у меня сработали те же тригеры, которые были, когда я начинал как актер. Тоже были волнение, неуверенность. Возможно, получать много кайфа у меня не получалось, так как больше работал мозг. Но я понимаю, что надо совершить какую-то работу, не все же сразу, следующее же что-то будет. Вот я сейчас снимал клип, позавчера закончил. Мне уже было посвободнее, остался опыт, я уже по-другому к этому подходил. Речь не про результат, но дело в том, что мне внутренне было легче и свободнее.
А вот для тебя как актера результат вообще важен?

Что зритель скажет?

Любой результат. Актер - это же про процесс, ты каждый раз пытаешься как-то немного по-разному роль на сцене выстроить.
Да нет, я специально ничего не пытаюсь. Знаешь, нам педагог говорил: «Какой ты сегодня?». Ответь на этот вопрос - и таким будь.
Ну это же все равно процесс, а не результат. Даже сегодня ты разный.
Да, но ты же в моменте существуешь. Вот какой ты в этом моменте, отвечай себе честно - и будь. Это тоже не значит, что все так легко дается.
Просто есть ощущение, что у режиссера и актера разные мерила. Режиссер он как будто бы больше про результат, хотя многие говорят, что они любят процесс. Ну и вообще процесс всегда круче результата.
У нас про процесс все-таки больше, потому что в результате у нас нет никаких постулатов или моралите. Я надеюсь, что нет. Я себе такой задачи точно не ставил. Я, скорее, ставил задачу задать вопрос. В первую очередь для себя самого. Все-таки это кино я снимал, когда мне было 24-25, тогда для меня были актуальны определенные вопросы и темы, про которые мы говорили.
Ты сейчас с ними разобрался? В смысле появились какие-то новые ответы?
Появились новые проблемы. (смеется) Время идет, что-то уходит на задний план, что-то начинает заботить чуть больше. Хотя что это, я не могу сейчас сказать, не понимаю, честно говоря.
Кстати, пока не забыл, хотел уточнить: кому ты клип снимал?
Антону Севидову. Tesla boy.
Еще меня удивило, что ты считаешь, что не состоялся как актер.
Нет, это не значит, что если у меня нет гонораров двести тысяч за смену или я не в каждом блокбастере появляюсь, то я не состоялся, не в этом смысле…
Просто большинство твоих ролей выглядят абсолютно осмысленными и не случайными.
(Смеется) Да, конечно, это кокетство отчасти. Я избирательно к ролям отношусь. У меня был травматичный опыт в детстве – съемки в сериалах. Я понимал, в чем и как я принимаю участие, никогда не было «О, как круто, меня покажут по телевизору, мама будет гордиться». Для меня это было всегда в протестных проектах, но я не мог распоряжаться тогда своей свободой. Но не будь того, я бы не осознал, что я теперь буду делать только так, как я считаю нужным. Потому что мне жить, мне умирать - и я хочу сделать так, как мне будет, в первую очередь, круто. И если для этого надо сидеть без денег и сниматься раз в пять лет, то я буду сидеть без денег и сниматься раз в пять лет, но я буду хотя бы делать это себе в удовольствие. В конце концов, я работаю в месте, где мне ни разу не обламывается. Мне здесь просто кайфово. Я ложусь спать, не думая, что что-то в моей жизни не так, я хотел того, а получил это. Я просто делаю то, что я хочу. Для этого приходится жертвовать комфортом - окей. А в чем он, этот комфорт? Ну Playstation хочу, и что? Куплю ее себе когда-нибудь, заработаю.

Продашь приз «Кинотавра», купишь Playstation.
У друга возьму.
В Гоголь-центре наверняка же есть где-то комната с Playstation.
У монтировщиков вроде есть. Но там не до этого.
***
«Кислота», «поколенческое кино» и современная молодежь
Потихонечку мы продрались, думаю, к «Кислоте», растворили общие вопросы.
А про фильм я что хотел сказать, про результат. Результат был, скорее, в том, чтобы у зрителей появился какой-то их личный вопрос, чтобы я этот вопрос сумел задать, а не выдать: «Вот так вот хорошо, а вот так вот - плохо».
Ты сейчас про монолог про зарядку от айфона, которую некоторые считывают как месседж?
Нет, вот именно, что это не месседж, а фраза персонажа. В этом есть самоирония. Я понимаю, что в фильме это так выстроено…
Она звучит под финал как раз, да.
Возможно, это моя ошибка. Я просто не хотел заигрывать со зрителем, подмигивать: «Смотрите, это он так говорит». Надо, мне кажется, такие вещи считывать, хотя понимаю, это сложно. Сам бы, вероятно, не считал, подумал бы, что это режиссерская позиция.
Там есть более мощный образ, который перебивает этот монолог. Собственно, образ, который вынесен в название.
Это же свойственно молодым людям некоторым. Среди нас есть такие типажи, среди моих знакомых их куча - люди, которые знают, как надо жить. Проповедуют. Они живут с комплексом Иисуса и ****** [вещают] за поколение, за жизнь вообще, за добро, за зло, за правильно-неправильно. Ну у тебя же наверняка были по молодости - мы сейчас как старики немного - такие знакомые.
Конечно. Мне кажется, у каждого есть не просто такие знакомые, а такие периоды.
Ну да, когда начинается всё это джидду кришнамурти и прочее... И это просто слова персонажа - он играет такой тип человека.
Она просто попадает в представление о молодежи.
Это не значит, что он не прав. Он, возможно, прав, но в этом и его проблема, что он встал на эту сторону - проповедника.

Почему это еще рифмуется с тобой: по другим интервью складывается впечатление, что ты не очень хорошо относишься к инстаграму, youtube… Вот все эти новые вещи так называемые, которые на самом деле уже давно существуют, как будто бы вне сферы твоих интересов.
Да нет, как можно плохо относиться к инстаграму? Что такое инстаграм? Какая-то ***** [программа] в айфоне. Я плохо отношусь, скорее, к фальши, которая там присутствует, но среди этой фальши присутствуют и классные вещи. То есть я не уважаю какую-то ***** [фигню], которая, не являясь никем, просто вылезает из-за череды случайностей и потому, что среда так устроена: будучи никем, ты можешь стать всем… Будь ты моделью какой-нибудь или парнем или девочкой, которые побывали в каком-нибудь ******* [дурацком] ток-шоу на телевидении, и на них подписалось до *** [много] людей. А дальше на тебя набрасывается груз славы и маска распорядителя умов. Или как там они себя называют? Лидеры мнения и вот эта вся ***** [ерунда].
И ты смотришь и думаешь: «Блин, вот ты сейчас настолько убежден в своей крутости, но что с тобой будет лет через пять? Ведь таких, как ты, сейчас будет появляться миллионы. И вот чем ты будешь заниматься? Ну ладно, кто-то поумнее что-то придумает и финансово себя обеспечит, а вот какой для тебя будет удар, когда через год-два появится другой такой же человек - и все переключат внимание на него. И ты в итоге ни для себя ничего не сделал… Ну окей, если эта извилина одна никак не повернется, то, может быть, ты всю жизнь счастливо в итоге и проживешь, думая, как ******* [круто], что у меня двести тысяч подписчиков в инстаграме».
Ну да, youtube и прочее немного страшно, потому что, знаешь… Не то что я за детей переживаю, но они же смотрят все это говно - и предел их мечтаний ограничивается своим личным блогом с подписчиками. Главная цель жизни - сделать блог успешный и обзоры на ЛЕГО и компьютерные игры. Ну это ****** [ужас] же!
Но у этого же есть и обратная сторона: благодаря всем этим процессам, когда человек может из условно никого стать кем-то, многие школьники, по моим наблюдениям, легко находят общий язык. Вот интересуются они чем-то…
На фоне чего они находят общий язык?
Да хотя бы японской культуры - причем не аниме даже, а живописи условно XVIII века. Я реально знаю несколько человек, которые это важное решение принимают уже в школьном возрасте, что им интересно и что они готовы изучать прям продуктивно.
Вопрос в том, что они готовы изучать и что им интересно.
Так это вечный вопрос. Не в инстаграме дело.
А я и не говорю, что инстаграм виноват, там есть крутые вещи. Там столько всего можно подглядеть. Там крутые фотографы. Там если искать и находить, просто масса всего интересного. Я против истории с культами личностей, их так ***** [много]. Сейчас очень многие вещи обесцениваются. Это выражается в иронии, стебе, но потом и это исчезнет - и нужно будет находить что-то следующее. Ценного ничего не остается. Я уже сижу и думаю: «А чем мы занимаемся? Кому это нужно? Все смешалось в доме».
Но каждое поколение же выстраивается отчасти перпендикулярно к предыдущему: его ценности формируются в отрицании или принятии ценностей предыдущего.
Ну да, все равно проблематика одна и та же. Только среда меняется и всякие примочки.

Если ты, или я, или кто-то еще могут заниматься теми вещами, которые им нравятся, то есть получать тот кайф, про который мы говорили на примере режиссуры. То я думаю, что, понятно, не все из тех, кто смотрят youtube и хотят делать распаковку ЛЕГО, тоже смогут получать этот кайф. Но кто-то - наверное, есть какой-то сравнительно стабильный процент - сможет.
Хотелось бы, чтобы процент был больше. Вот эти все новшества, они не работаю во благо. Если бы что-то увеличивало этот процент, про который мы говорим, если бы видеоблоги побуждали бы к чему-то или работали на то, чтобы люди не самообманом занимались и копиркой друг друга… В чем я вижу проблемы или данность, хотя, наверное, это было всегда. Я во всех интервью это говорю. Люди молодые не знают, куда себя применить и чем занять. И большинство из них уходит в самообман. Сейчас это видеоблоги, инстаграмы и прочее, а многие никуда себя не применяют и с этим живут, смиряются, но это тоже такое смирение не буддистское, окей, я принимаю эту жизнь, а как констатация и признание своей несостоятельности и комплексов. От этого появляется маска ******** [пофигизма]: да вообще все по *** [фиг], мне ничего не нравится, я эту жизнь не принимаю, здесь все ложь и обман. А все потому, что они просто не смогли себя найти. Я ходил по злачным заведениям Москвы, получал огромное удовольствие от общения с молодыми ребятами, они там реально очень крутые, но в большинстве своем чем они заняты? Не в смысле, что у них нет конкретного образования или профессии… Я понимаю, что у них этот праздник жизни с пятницы на субботу рано или поздно закончится, и что у них останется? Они все чувствуют, все понимают… Я опять же не к тому, что у них должна быть профессия инженера или актера. (Пауза) Но надо же нашу скучную бренную жизнь здесь как-то весело проводить. (Пауза)
Это сложный вопрос, особенно когда не хочется удариться в поучение людей.
Да-да, странно, это всегда такая двойная ***** [штука]. Ты думаешь: «Окей, они так же правы в том, что они делают, они действительно никому не должны». Но всегда есть опасность, что это все эфемерное, этого завтра не станет - и люди станут несчастными и непригодными ни для чего.
По поводу поколений. Часто проводили параллели между «Летом» и «Кислотой».
Вообще не понимаю, как можно проводить параллели между двумя этими фильмами.
Там молодежь, тут молодежь. Это разные поколения.
Не знаю, там молодежь, МОЛОДЕЖЬ, прям фильм про это. А у меня два парня в кадре.
Ну почему-то за «Кислотой» закрепился ярлык, что это поколенческое кино.
Оно, скорее, про предыдущее поколение. (Смеется) Оно, скорее, про родителей, и главные герои - родители.
То есть для тебя это не столько про «поколение зарядки от айфона», сколько про их родителей?
И про это тоже. Я не могу взять на себя ответственность и сказать, что это кино про поколение.

Ладно, не буду тебя подставлять.
Если это так считывается - окей, супер, но я не могу так говорить. «Я снял кино про поколение». Я бы снял и другое кино про поколение - по-другому бы оно выглядело. (Смеется)
Просто у меня складывается впечатление, что про поколение - это нужно снимать в каком-то ******** [классном] позитивном ключе. А у меня поколение показано в чем-то со знаком минус. Это даже забавно, что это так воспринимается.
Это считывается как «Да, мы не знаем, чего мы хотим. О боже, кто-то снял про это кино».
В кино про поколение должно быть: «Мы не знаем, чего мы хотим, но это и ******* [круто], мы молодцы». Вот это кино про поколение, а здесь, мне кажется, нет этого…
Кино про поколение должно быть снято на языке поколения.
Все-таки кино существует внутри определенной формы. Я понимаю, что если снимать на языке поколения, то это вообще другое должно быть кино. Было бы другим, по-другому снято и так далее. Я не хотел ограничивать себя рамками такого фильма. Я хотел подняться куда-то над, по возможности. Сделать не то, что будет интересно только в ближайшие год или два… А то, что, возможно, будут смотреть, копаться… У нас страна сейчас не располагает к разговорам на языке поколения. Снимай я, как есть, фильм был бы гораздо жестче, откровеннее, а возможно, даже пугающе бы выглядел.
Может быть такая прививка и нужна современному кино, которое наоборот любит глянец?
Нужна! Возможность еще нужна, чтобы это сделать. Надо иметь негосударственный бюджет, и вряд ли фильм попадет в прокат, если вообще пройдет хоть куда-то. Возможно, его можно будет увидеть только за границей на фестивале. Мы сидим здесь и ждем фильмов Гаспара Ноэ, потому что он нам показывает ту беспредельность, что существует в той реальности, которую большинство из нас наблюдает. Не в смысле, что он делает документальные фильмы, а в смысле, что он выходит на ту зону откровенности в кино, которой не хватает. Мне это очень нравится, но это, невозможно делать здесь. Того предела откровенности для меня лично не хватает. Не в фильме, а не хватает возможности этой откровенностью здесь заниматься. Потому что здесь есть самоцензура, негласная цензура. Ну знаешь, из серии ты приходишь, и тебе говорят: «Ну подтемните этот кадрик, а по возможности - вырежьте». Не могут же тебе люди откровенно говорить, цензуры же нет как таковой.
Есть вещи, которые не делают на всякий случай.
Да, есть вещи, которые не делают на всякий случай, а потом тебя просто так же не выпустят в прокат. И зачем ты снимал фильм? Чтобы на него самому подрочить? Ну окей, мне это неинтересно, я подрочу в ванной.
Есть один российский фильм про это. «Машина любви» Руминова.
Ой *** [блин], да. Странно, что это сделал человек, которому уже за сорок.
Это как раз ирония, видимо.
Не знаю, хотя начиналось как ирония, кажется.

К слову о недостатке откровенности. Мне нравится, что в последние годы часто шутят, что лучшее российское кино снимают в Румынии, так как у них близкие реалии, похожий бэкграунд.
Да и техно в Румынии лучше.
***
Гаспар Ноэ, Стэнли Кубрик, Дэвид Линч и прочие любимые режиссеры
По поводу Гаспара Ноэ. Честно говоря, первая сцена, где у героя трип, и он бродит по квартире вырвиглазных цветов, напоминает о его картинах. Особенно в паре с названием…
Ну нет. Хотя я понимаю, это самая очевидная ассоциация.
Даже не думал об этом?
Нет, я же не дурак, кино смотрю, знаю историю кино и все прочее. Я относительно синефил. Понятно, что оно ассоциируется. Гаспар Ноэ в этом тоже не новатор.
Конечно, но микс из названия фильма и первой сцены вызывает наркотические ассоциации, а потом ожидания ломаются - и это прикольно. И кино идет в другом направлении.
Да, это было заложено на уровне задумки. Значит, все правильно развивается. У кино есть своя структура, внутри которой мы поначалу обманываем зрителя, который думает, что сейчас будет кино про вот это все, а на самом деле оно выходит совершенно другое.
А вообще у тебя были какие-то референсы?
Нет, у меня есть просто фильмы, которые мне нравятся, есть режиссеры, которых я люблю, но к этому фильму я не нашел ни одного референса. У нас был момент, когда мы думали, что для нас может быть референсом, мы не нашли и поняли, что нужно просто делать свое. Есть вещи какие-то ощущенческие, что я почерпнул оттуда, оттуда, оттуда, но чтобы я что-то конкретно применил для этого кино - я не могу сказать.
Конечно, я не говорю про то, что ты посмотрел сорок раз фильм «Дилижанс», чтобы снять свой.
(Смеется) Не-не-не, не было такого.
Но, может быть, есть режиссеры, чьи принципы, эстетические какие-то моменты формировали представление и понимание кино?
Я могу перечислить режиссеров и сказать, что в ком мне нравится, что, возможно, сформировало мой вкус. Для меня одним из первых творческих впечатлений в подростковом возрасте был Дэвид Линч, когда я понял, что человек действительно работает с твоим бессознательным. Не голословная ***** [фигня], что про него все говорят, а действительно, когда ты смотришь его фильмы, у тебя нет понимания, что ты видишь и чувствуешь, но у тебя всегда есть чувство, как будто ты это когда-то чувствовал. То ли когда в детстве болел, и у тебя температура сорок, ты бредил во сне… Странное ностальгическое ощущение из прошлого, хотя ты смотришь на что-то третье в его кадре. Круто, как он умеет это ощущение передать. Кстати, похожее ощущение есть у Тарковского в «Зеркале», которое я смог посмотреть только раза с шестого. В позапрошлом году. До этого начинал безуспешно. Думал, что за ***** [ерунда], надо выключать, правой рукой левое ухо, в ***** [к черту]…. А потом как-то так совпало, и я понял, что меня интересует не что там показывают - в плане картинки или сюжетной линии, а в взаимосвязи, как это склеено, как это выстроено. Он как-то точно передает это ***** [невероятное], чувство, как будто это все с тобой связано. Как будто «про тебя».
Потом Пол Томас Андерсон для меня постоянный референс. В первую очередь, это фильм «Мастер». Как он повествование ведет. И мне до сих пор интересно, что он сделал с актерами, с Хоффманом и Фениксом, что они финальную сцену одинадцатиминутную так сыграли. Либо это их человеческая связь там сработала, они так соединились, либо он нашел к ним особенный подход. Что они там вытворяют, если смотреть с актерской точки зрения… Вот я как актер смотрю - я не понимаю. Вернее, я понимаю, но для меня это чудо. И вообще его монументальная форма мне нравится.

В перспективе ты примерял возможность такого кино для себя?
Да, поэтому я и говорил, что мы не хотели делать «кино про поколение». Мы все равно пытались делать высокий стиль - это не значит, что он получился, но мы сделали попытку.
Стэнли Кубрик еще. Это высокий стиль. Это кино, которое через пятьсот лет будет еще кино. «Барри Линдон» - ну ***** [невероятно] же, просто какой-то психодел.
Интересно, все ли воспринимают Кубрика как высокий стиль. Например, «Сияние» выходило чуть ли не как рядовой ужастик и его, кажется, в свое время даже сильно ругали.
Ну да, а ты смотрел документальный фильм «Комната 234»?
Ага.
То, как он композиции выстраивает, как у него продуманы детали все…
Просто высокий стиль обычно привязан к скучным вещам: есть высокие жанры, а есть низкие жанры, есть автор-автор, а есть режиссер, который сидит и не выпендривается. Мне кажется, это с позиционированием больше связано.
Все равно это ощущение картины. У него все выстроено очень четко. Но он для меня, конечно, не пример и не показатель… «Космическая одиссея» - это феномен в мире кино. Кто-нибудь сейчас такое снимет? «Интерстеллар» - кто-то скажет. Но нет. Я тоже обманулся сначала, посмотрел «Интерстеллар». Думал: «***** [Ух ты], вот это классно». А потом спустя год пересмотрел - и такая ***** [ерунда] невыносимая на самом деле. С этой музыкой, с этим сюжетом... А вот трехчасовая ******** [штуковина], где тебе полчаса про мартышек показывают с черным монолитом, ничего не объясняя и не разжевывая - просто… (изображает удушье от восторга)
Сейчас такое невозможно: «Одиссея» была кассовым хитом, потому что люди пошли на нее, как на кино про космос.
Да, потому что это было в 68-м году, это были божественные спецэффекты… Да они и сейчас смотрятся не как игрушечные или кукольные. Ну правда, космическое вступление под Бетховена или подо что там космические корабли летают - это же выглядит очень качественно. Реально. Единственное, что там палится, - это модель ребенка в конце, видно, что компьютерная графика. Ну и видно, что мартышки - переодетые люди. (Смеется)
***
Отношения со зрителем, государством и творческим будущим
Кубрик же не очень любил людей. Вот ты говоришь, что кино про поколение не должно быть оптимистичным, так и Кубрик был не особо оптимистичный чувак. А не оптимистичные чуваки не собирают денег, мне кажется. Трудно представить Кубрика в наше время. По всем параметрам.
Мне кажется, у нас так выстроено, среда так внушила, телевидение и так далее. Когда тебя провоцируют на мысль, это унижение, и у тебя сразу идет отрицание. Почему там люди могут прийти в современный театр, потому что из телевизора отовсюду говорят: «Это искусство про то, про то». А мы чем занимаемся? Мы не просто их развлекаем, показывая что-то, а провоцируем на диалог или какую-то мысль. А когда человека провоцируют, заставляют его мозг работать - если это человек, не готовый к диалогу, - ему кажется, что его пытаются оскорбить или унизить. Как так, я что, тупой? Что вы мне тут говорите, показываете тут про меня. Это обижает. Люди раньше, мне кажется, были готовы больше к чему-то новому. Я не могу сейчас представить, что на такое странное, необычное кино как «Космическая одиссея» могли бы дать деньги сегодня. Просто не дали бы денег. Спросили бы: «А где взрывы? Где история любви? Где мужчина, который через всю вселенную летит, чтобы спасти свою дочь?». Развлекательный элемент сейчас необходим. Зачем усложнять? «Что вы такие сложные?». Будь проще, и люди к тебе потянутся, то есть и деньги к тебе пойдут. Хотя на самом деле люди не такие, все всё прекрасно понимают. С ними надо продолжать разговаривать. А если пичкать их каждый день сериалами…

Говорят, что есть хорошие сериалы.
И к чему мы придем? Все время нас преследует эхо 90х, лишь бы мы оттуда не выходили. Поэтому и бюсты Сталину ставят.
Но оно нас действительно преследует.
Поэтому мы делаем не шаг вперед, а три назад, так нами проще управлять. По старым лекалам живем и никуда не выходим. Хотя на самом деле все внутренне хотят другого. Все всё прекрасно понимают, но нас насильно всё задерживают и задерживают. А потом мы сидим и думаем: «Вот что там так снимают круто, а у нас так ***** [плохо]». Да потому что мы только и делаем, что снимаем про пролетарский рабочий класс, который гэкает.
Считается, что это запрос снизу.
А запрос снизу почему так идет? Потому что им сверху дали, и они к этому привыкли. Потому что всё остальное для них будет: «Я что, тупой? Вы меня за тупого держите? Идите вы на *** [к черту], опять какая-то фестивальная муть».
Но придет же новое поколение.
Да уже пришло.
У него есть youtube хотя бы, а не бандиты из телевизора.
Понимаешь, в чем ****** [проблема] youtube: вот вроде это что-то новое и свободное, а на самом деле они работают по тем же самым принципам, что и телевидение. Просто на телевидении не могут спросить, к сожалению, сколько раз в день ты дрочишь, а там можно. А прием, по сути, один и тот же. И ты ни умнее не становишься, ни лучше. Тебя цепляют: потому что люди умные понимают, как у тебя срабатывают те или иные вещи. Низменное всегда побеждает. Поэтому самый простой и тупой путь - поговорить с человеком не о чем-то высоком, к примеру, а проще спросить про дрочку.
Это же всё механизмы привлечения внимания. Газета так работает, телевидение так работает…
А в итоге-то что? Ведь все равно все самые ******** [классные] интервью делает не журналист, а его собеседник, если попадается такой.
Так всегда. С плохим собеседником трудно сделать хорошее интервью.
Можно. Всё можно.
Возвращаясь к Кубрику и элементам шоу: по факту же Кубрик умело работал и с этим, и с интеллектуальным наполнением. Теоретически же можно это совмещать.
Развлекай, развлекай, развлекая - просвещай. Ну да, развлекательный элемент все равно необходим. У тебя же должно быть что-то интересное. Все-таки искусство истории - древняя ***** [штука]. Все, что людям раньше заменяло телевидение, - сказки, баллады и прочее. Людей всегда привлекало рассказывание историй, но оно тоже со временем эволюционировало. Как и все остальное. Мы же не выбегаем из кинотеатра, когда поезд едет на экран.
Это, кстати, миф.
Ну ладно.

Мне кажется, раньше была какая-то монополия на истории. Условно говоря, были менестрели, которые поют песни, а сейчас у тебя истории льются буквально отовсюду. Поэтому ты вынужден привлекать внимание. Сделать, чтобы первая сцена была, как у Гаспара Ноэ, пробудить людей, спровоцировать, заинтриговать. Вот такая драматургия. Мне кажется, почти невозможно этого избежать.
Да нет, я же не про то, что давайте снимать падающий листик… Хотя я бы такое смотрел. Я люблю вообще такое кино. Я понимаю, что вот действительно кино не для всех. Я большой фанат «Джерри» и «Последних дней». Ходит человек по квартире, сходит с ума и умирает. Самый мой любимый фильм - «Последние дни».
Но там есть ощущения.
Вот! Я люблю, когда про ощущения со мной разговаривают. (Смеется) И в то же время развлекательный элемент для меня не чужд, я не против него, но не когда он в жанре военно-патриотического кино.
Всегда есть крайности. Если есть схема, мы можем сделать, что человек ходит по дому, а можем…
Должно быть разное. Я не к тому, что давайте отменим это и сделаем только так. Всего должно быть много, и всё должно быть разным. Не должно быть чего-то одного, но здесь уже вопрос к организации сверху. К тому, как они организовывают за нас почему-то, как и что мы должны смотреть, видеть, понимать. Так быть не должно. Должно быть по-разному. Потому что живут разные люди в этой стране, на этой земле, и у одного могут быть такие желания, у другого другие - и почему кто-то должен быть в плюсе, а кто-то в минусе? В конце концов, мы все платим одинаковые налоги. Деньги государства - это деньги наши. Потому что мы и есть государство. А у людей есть выстроенное ощущение, что государственные деньги - это деньги людей, которые сидят в доме около Кремля.
«Кто платит, тот и заказывает музыку».
Вот, все так воспринимают. Хотя на самом деле не так, это не ты дал деньги, ты там бухгалтером работаешь. Не мы работаем на тебя, а ты на нас.
Ладно, классический финальный или предфинальный вопрос. После премьеры «Кислоты» ты, кажется, еще не решил, заниматься дальше режиссурой или нет. Сейчас прояснилось что-то?
Нет, не прояснилось.
А желание есть?
Сейчас проходит чуть-чуть времени, начинаю что-то чувствовать, небольшую тягу к этому. На самом деле я не горю мыслью пойти что-то срочно снимать. Если появится ощущение, понимание, как в прошлый раз, то буду. Если нет - то из пальца высасывать не стану. Сейчас мне присылают сценарии с предложением снять, но я понимаю, что я буду отказывать.
А ты не думал, что у вас с Печейкиным может быть тандем, условно говоря? Раз вы нашли общий язык.
Может быть, с Печейкиным. Есть вообще много прикольных людей.
А есть сценаристы или драматурги, с которыми ты бы хотел поработать?
Люба Стрижак. Замечательный драматург. Мне кажется, она могла бы для кино написать замечательную историю. Я сейчас с ней поработал - мы для клипа писали сценарий. Пока снимал, вернулся в процесс, понял, что, наверное, я продолжу по возможности заниматься съемками.
Процесс затягивает все-таки.
Ну да. Не сказать, что прям так будоражит, это все равно стресс, это нелегко, как говорят некоторые…
А кто говорит, что легко снимать?
Ну кто, Ларс фон Триер, по-моему, говорит.
Ну Ларс фон Триер много чего говорит.
«Кислота» в прокате с 4 октября.
Алексей Филиппов