«Маяк»: Сатанинское танго, или хоррор о бездне вины - «Рецензии» » Всё о Шоу Бизнесе

«Маяк»: Сатанинское танго, или хоррор о бездне вины - «Рецензии»

26.01.20, 00:00



Роберт Паттинсон и Уиллем Дефо самоотверженно ругаются и пукают

В начале было слово. И слово это было записано в инструкции к маяку. В маленькой аккуратной книжонке, которую регулярно дополнял смотритель – бывший моряк Томас Уэйк (Уиллем Дефо
«Маяк»: Сатанинское танго, или хоррор о бездне вины - «Рецензии»
), любящий порядок, выпить в ночь и до утра торчать на вершине маяка. Помощников к исполинскому светочу он не допускает – даже старательного на вид Эфраима Уинслоу (Роберт Паттинсон), бывшего лесоруба, который отправился на край земли, чтобы от чего-то скрыться. Их ждет месяц заточения и заботы о маяке, который посылает спасительные сигналы проходящим мимо судам. На горизонте уже маячит шторм, даже два: первый отсечет их от цивилизации 1890-х, второй – поднимет из пучин их душ страшные тайны.
В 1890-е же братья Люмьер устроили первый публичный киносеанс, ознаменовав тем самым рождение кинематографа в сегодняшнем (хотя с учетом Netflix и Ко – вчерашнем) понимании. Массовый сеанс гипноза перед полотном с движущимися изображениями взял вверх над системой Эдисона, где подразумевался зритель один на один с произведением (сегодня – это все мы перед экраном ноутбука). Чтобы охватить самую разную публику, знаменитые братья рассылали по миру группы операторов, которые снимали причудливые виды, исторические события и чудеса техники – от прибытия поезда до сноса дома. Кинематограф всегда был чувствителен не только ко времени, но и к пространству: и сегодня просмотр фильма или сериала нет-нет да и заменяет путешествие в знакомые города или места, где мы не будем никогда.

Фаллический символизм маяка, о чем уместно вспомнить в связи со второй картиной Роберта Эггерса
, на первых порах не так важен. Сперва, выглядывая из тумана, он напоминает о стремлении человечества прорваться за грань: закрыть на планете все белые пятна, преодолеть земное притяжение, освоить космос, нарушить социальную иерархию. В «Аннигиляции» Алекса Гарленда
маяк высился на границе человеческого и инопланетного, внешнего и внутреннего. Мелодрама «Свет в океане» Дерека Сиенфрэнса
оставляла Майкла Фассбендера
и Алисию Викандер
наедине с браком и горем. В «Королевстве полной Луны» Уэса Андерсона
словно игрушечный маяк с красной каймой позволял влюбленным подросткам возвыситься над правилами взрослых.
Читайте также: рецензия на «Свет в океане»
Не таков маяк Эггерса, который погружает героев и зрителей в пучину нутряных переживаний. Его свет – отголосок безумия, которое охватило Джека Торренса в «Сиянии». Его свет – воплощение надежд, к которым стремятся обманутые души, верящие, что где-то в подлунном мире есть филиал царствия небесного. Хромоногий моряк Томас, травящий морские байки и поющий матросские песни, охраняет доступ к светочу как зеницу ока: так охраняют блага высшего знания или достатка в строго иерархичном обществе. Богатый уязвленным самолюбием Эфраим, вынужденный драить пол, выносить горшки с калом и мочей, красить маяк и заниматься прочей черновой работой, с каждым днем все больше верит в невероятные свойства фонаря. Внутренне тянется к нему, как мотылек, пока сам все больше погружается в плотское.

фото: «Ведьма» (2015)
Эггерса крайне занимает религиозное сознание: не случайно в дебютной «Ведьме» (2015) – аутентичном хорроре о пуританской семье из Новой Англии XVII века – он предлагал понаблюдать, как избыточная строгость рождает чудовищ. Большая бедная семья, переехавшая когда-то в поисках лучшей жизни из Англии в Америку, изгоняется из своей общины и вынуждена жить рядом с лесом, где, согласно поверьям, водится ведьма. Высокие моральные требования и низкие условия жизни подпитывают суеверия и озлобленность, которые внутри одной семьи приводят к жутким откровениям и кровавым последствиям.
Два века спустя на краю Америки Роберт Эггерс обращается не только к христианской картине мира, но разукрашивает ее морскими поверьями: над головой – чайки, души усопших моряков; поблизости – опасно соблазнительные русалки; вокруг – стихия, подвластная Посейдону, Протею, Тритону. В центре этой мифологической бури – два несчастных мужичка, которые плюются и попердывают, справляют нужду в заржавевшие горшки, а ночами принимаются пить все, что хоть отдаленно напоминает алкоголь (здесь «Маяк» перекликается с другой фреской об Америке былого – «Мастером» Пола Томаса Андерсона
). Опасный тихоня Эфраим не сразу, но включается в эту маскулинную традицию и даже превосходит своего учителя, лопочущего то правила, то приказы, то байки, то жуткие морские частушки.

В соседстве с махиной мифологизируемого мрака свод человеческих правил меркнет. Не случайно Книга (Библию в англоязычных странах не редко так и называют – The Book) оказывается брошюрой хранителя маяка, где смешиваются бытовые подробности местного мироустройства, смехотворные человеческие амбиции и строгая иерархия. Попытка упорядочить хаос полетит к чертям не только потому, что унижаемый всегда норовит свергнуть угнетателя, но и потому, что Эфраима с Томасом гложет чувство вины.
Экс-мореход явно не состоялся как член общества: где-то в туманном прошлом у него – сексуальные похождения (в том числе в Салеме, к которому отсылала «Ведьма») и разбитый о рифы постоянного отсутствия брак. Экс-лесоруб на самом деле скрывается от закона – и зовут его никаким не ветхозаветным Эфраимом, а тоже Томасом. Совпадение имен можно списать на волю случая, тем более что Эггерс и его брат Макс взяли за основу не только одноименный неоконченный рассказ Эдгара Аллана По 1849 года, но и реальный случай с двумя уэлльскими смотрителями. Однако эта путаница, усложненная отношениями хозяина и слуги, а также гомосексуальным оттенком, позволяет воспринимать «Маяк» как доведенный до абсурда внутренний монолог (разыгранный с определенной театральностью). То ли молодому Томасу явился дух из будущего – затянутый водорослями бороды моряк-неудачник, то ли пожилой морской волк, осевший на скалах и ловящий наркотические грезы в свете огромного фонаря, он вспоминает юность, тот момент, когда все пошло не так.

фото: Сцена из фильма / «Гипноз» (1904)
Амбивалентность происходящего – быль, безумие, фантазм? – подчеркивается визуальным рядом. «Маяк» не только избирательно стилизован под фильмы начала века с большим приветом немецкому экспрессионизму (например, «Кабинету доктора Калигари»); Эггерс даже использует аутентичное соотношение сторон 1.19:1, которое создает ощущение старины и необходимое фильму о замкнутом пространстве ощущение клаустрофобии. Многое в нем вдохновлено гравюрами Альбрехта Дюрера, а также картинами модерниста Саши Шнайдера. В частности, одна из самых впечатляющих сцен фильма вдохновлена гравюрой «Гипноз» (1904).
Четкость линий и морочность происходящего в итоге складываются в картину экзистенциального постапокалипсиса, который характерен для кинематографа Белы Тарра
, о котором Эггерс отзывается с большим уважением (поминая попутно и Бергмана, и Уэллса). «Маяк» – это путешествие в ад гипер-маскулинности, где обитают множественные страхи перед правилами: запрет на чувственность приводит к эмоциональной скупости, запрет на какую-никакую социальную эволюцию приводит к жестокому бунту, запрет на желание оборачивается унылой мастурбацией в позе вечной вины. Насколько глубока бездна этого самобичевания, неизвестно даже самому Тритону.
«Маяк» в прокате с 16 января.
Алексей Филиппов

Роберт Паттинсон и Уиллем Дефо самоотверженно ругаются и пукают В начале было слово. И слово это было записано в инструкции к маяку. В маленькой аккуратной книжонке, которую регулярно дополнял смотритель – бывший моряк Томас Уэйк (Уиллем Дефо ), любящий порядок, выпить в ночь и до утра торчать на вершине маяка. Помощников к исполинскому светочу он не допускает – даже старательного на вид Эфраима Уинслоу (Роберт Паттинсон), бывшего лесоруба, который отправился на край земли, чтобы от чего-то скрыться. Их ждет месяц заточения и заботы о маяке, который посылает спасительные сигналы проходящим мимо судам. На горизонте уже маячит шторм, даже два: первый отсечет их от цивилизации 1890-х, второй – поднимет из пучин их душ страшные тайны. В 1890-е же братья Люмьер устроили первый публичный киносеанс, ознаменовав тем самым рождение кинематографа в сегодняшнем (хотя с учетом Netflix и Ко – вчерашнем) понимании. Массовый сеанс гипноза перед полотном с движущимися изображениями взял вверх над системой Эдисона, где подразумевался зритель один на один с произведением (сегодня – это все мы перед экраном ноутбука). Чтобы охватить самую разную публику, знаменитые братья рассылали по миру группы операторов, которые снимали причудливые виды, исторические события и чудеса техники – от прибытия поезда до сноса дома. Кинематограф всегда был чувствителен не только ко времени, но и к пространству: и сегодня просмотр фильма или сериала нет-нет да и заменяет путешествие в знакомые города или места, где мы не будем никогда. Фаллический символизм маяка, о чем уместно вспомнить в связи со второй картиной Роберта Эггерса , на первых порах не так важен. Сперва, выглядывая из тумана, он напоминает о стремлении человечества прорваться за грань: закрыть на планете все белые пятна, преодолеть земное притяжение, освоить космос, нарушить социальную иерархию. В «Аннигиляции» Алекса Гарленда маяк высился на границе человеческого и инопланетного, внешнего и внутреннего. Мелодрама «Свет в океане» Дерека Сиенфрэнса оставляла Майкла Фассбендера и Алисию Викандер наедине с браком и горем. В «Королевстве полной Луны» Уэса Андерсона словно игрушечный маяк с красной каймой позволял влюбленным подросткам возвыситься над правилами взрослых. Читайте также: рецензия на «Свет в океане» Не таков маяк Эггерса, который погружает героев и зрителей в пучину нутряных переживаний. Его свет – отголосок безумия, которое охватило Джека Торренса в «Сиянии». Его свет – воплощение надежд, к которым стремятся обманутые души, верящие, что где-то в подлунном мире есть филиал царствия небесного. Хромоногий моряк Томас, травящий морские байки и поющий матросские песни, охраняет доступ к светочу как зеницу ока: так охраняют блага высшего знания или достатка в строго иерархичном обществе. Богатый уязвленным самолюбием Эфраим, вынужденный драить пол, выносить горшки с калом и мочей, красить маяк и заниматься прочей черновой работой, с каждым днем все больше верит в невероятные свойства фонаря. Внутренне тянется к нему, как мотылек, пока сам все больше погружается в плотское. фото: «Ведьма» (2015) Эггерса крайне занимает религиозное сознание: не случайно в дебютной «Ведьме» (2015) – аутентичном хорроре о пуританской семье из Новой Англии XVII века – он предлагал понаблюдать, как избыточная строгость рождает чудовищ. Большая бедная семья, переехавшая когда-то в поисках лучшей жизни из Англии в Америку, изгоняется из своей общины и вынуждена жить рядом с лесом, где, согласно поверьям, водится ведьма. Высокие моральные требования и низкие условия жизни подпитывают суеверия и озлобленность, которые внутри одной семьи приводят к жутким откровениям и кровавым последствиям. Два века спустя на краю Америки Роберт Эггерс обращается не только к христианской картине мира, но разукрашивает ее морскими поверьями: над головой – чайки, души усопших моряков; поблизости – опасно соблазнительные русалки; вокруг – стихия, подвластная Посейдону, Протею, Тритону. В центре этой мифологической бури – два несчастных мужичка, которые плюются и попердывают, справляют нужду в заржавевшие горшки, а ночами принимаются пить все, что хоть отдаленно напоминает алкоголь (здесь «Маяк» перекликается с другой фреской об Америке былого – «Мастером» Пола Томаса Андерсона ). Опасный тихоня Эфраим не сразу, но включается в эту маскулинную традицию и даже превосходит своего учителя, лопочущего то правила, то приказы, то байки, то жуткие морские частушки. В соседстве с махиной мифологизируемого мрака свод человеческих правил меркнет. Не случайно Книга (Библию в англоязычных странах не редко так и называют – The Book) оказывается брошюрой хранителя маяка, где смешиваются бытовые подробности местного мироустройства, смехотворные человеческие амбиции и строгая иерархия. Попытка упорядочить хаос полетит к чертям не только потому, что унижаемый всегда норовит свергнуть угнетателя, но и потому, что Эфраима с Томасом гложет чувство вины. Экс-мореход явно не состоялся как член общества: где-то в туманном прошлом у него – сексуальные похождения (в том числе в Салеме, к которому отсылала «Ведьма») и разбитый о рифы постоянного отсутствия брак. Экс-лесоруб на самом деле скрывается от закона – и зовут его никаким не ветхозаветным Эфраимом, а тоже Томасом. Совпадение имен можно списать на волю случая, тем более что Эггерс и его брат Макс взяли за основу не только одноименный неоконченный рассказ Эдгара Аллана По 1849 года, но и реальный случай с двумя уэлльскими смотрителями. Однако эта путаница, усложненная отношениями хозяина и слуги, а также гомосексуальным оттенком, позволяет воспринимать «Маяк» как доведенный до абсурда внутренний монолог (разыгранный с определенной театральностью). То ли молодому Томасу явился дух из будущего – затянутый водорослями бороды моряк-неудачник, то ли пожилой морской волк, осевший на скалах и ловящий наркотические грезы в свете огромного фонаря, он вспоминает юность, тот момент, когда все пошло не так. фото: Сцена из фильма / «Гипноз» (1904) Амбивалентность происходящего – быль, безумие, фантазм? – подчеркивается визуальным рядом. «Маяк» не только избирательно стилизован под фильмы начала века с большим приветом немецкому экспрессионизму (например, «Кабинету доктора Калигари»); Эггерс даже использует аутентичное соотношение сторон 1.19:1, которое создает ощущение старины и необходимое фильму о замкнутом пространстве ощущение клаустрофобии. Многое в нем вдохновлено гравюрами Альбрехта Дюрера, а также картинами модерниста Саши Шнайдера. В частности, одна из самых впечатляющих сцен фильма вдохновлена гравюрой «Гипноз» (1904). Четкость линий и морочность происходящего в итоге складываются в картину экзистенциального постапокалипсиса, который характерен для кинематографа Белы Тарра , о котором Эггерс отзывается с большим уважением (поминая попутно и Бергмана, и Уэллса). «Маяк» – это путешествие в ад гипер-маскулинности, где обитают множественные страхи перед правилами: запрет на чувственность приводит к эмоциональной скупости, запрет на какую-никакую социальную эволюцию приводит к жестокому бунту, запрет на желание оборачивается унылой мастурбацией в позе вечной вины. Насколько глубока бездна этого самобичевания, неизвестно даже самому Тритону. «Маяк» в прокате с 16 января. Алексей Филиппов

Понравилось:
Автор: Ганна
Комментариев: 0




В фильме ужасов "Маяк" снимутся Паттинсон и
22.02.18, 16:09
Роберт Паттинсон сыграет в хорроре Роберта
19.02.18, 15:10
Тёмные мифы
16.02.18, 11:40
Комментарии для сайта Cackle
Комментарии для сайта Cackle

Надо знать.

Грета Гарбо - Биография
Грета Гарбо: биография Грета Гарбо, актриса кино, родившаяся в Европе и получившая признание в США, ставшая иконой и дивой, вошла в ...  →  Подробнее:)
Мы в соц. сетях
подписаться на новости
Актёры и режиссёры
Разместить рекламу
ДОБАВИТЬ БАННЕР


       


Лучшие посты
25-05-2018, 10:20
Недавние посты
Сегодня в топе
Перейти к последним новостям сайта :)
«Кино-новости»
«Новости Шоу Бизнеса» © Мы транслируем с 2015 года, «Всё о Шоу Бизнесе». Все права защищены. Все материалы публикуют на сайте гости и пользователи сайта. Администрация сайта не несет ответственности за публикации. Использование любых материалов, размещённых на сайте, разрешается при условии ссылки на «Кино-новости». При копировании материалов со страницы «Новинки», для интернет-изданий – обязательна прямая открытая для поисковых систем гиперссылка. Ссылка должна быть размещена в независимости от полного либо частичного использования материалов. Гиперссылка (для интернет- изданий) – должна быть размещена в подзаголовке или в первом абзаце материала.
up
Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика Яндекс.Метрика