Судя по наградам всевозможных американских гильдий, главный «Оскар» в этом году возьмет «1917» Сэма Мендеса
– военная драма о Первой мировой, снятая как будто бы одним кадром. Алексей Филиппов рассказывает об эффектных решениях и общих местах этой небезынтересной картины.
1917-й, линия Гинденбурга. Немцы отступают, британцы готовятся рвануть за ними, захватывая топотом сапожищ землю, за каждую пядь которой умирали в течение нескольких месяцев. Бегство неприятеля, правда, фикция, чтобы заманить бритишей в засаду. Телефонная связь с передовой нарушена, поэтому предупредить батальон доверяют двум младшим капралам – Блейку (Дин-Чарльз Чепмен
) и Скофилду (Джордж Маккэй
из сериала «11.22.63»). Юнцы распихивают по карманам волю и смелость и отправляются по выжженной земле к новому пеклу. Дойдет, ясное дело, только один, как и завещал Редьярд Киплинг: «К вышнему трону До адских глубин Скорей доберется, Кто едет один». Четверостишие из «Победителей» в качестве напутствия произносит генерал Эринмор (Колин Ферт
), мимоходом соединяя индивидуальный опыт войны, который предстоит пережить капралам, с общебританским представлением о будущем рубце Первой мировой. Соединение общего и частного вообще ключевой прием новой картины Сэма Мендеса. Сюжетная канва «1917» вдохновлена мемуарами его деда – Альфреда Мендеса, тринидадца, трудившегося гонцом британской армии на Западном фронте. Вместе со сценаристкой Кристи Уолсон-Кернс, написавшей «Страшные сказки» (продюсер – Мендес), режиссер перенес фронтовой опыт деда в условия другого сражения Первой мировой – мясорубки для Великобритании более важной, чем Вторая.
Патриотическое чувство смешивается с личным и для капрала Блейка, чей брат-лейтенант (Ричард Мэдден
) должен вести бойцов в засаду. Для Скофилда – молодого семьянина – живым контактом с национальной трагедией становится потеря друга: его кольца он донесет за пазухой до последнего рубежа. Читайте также: интервью с Ричардом Мэдденом Мириаду частностей соединяет в общее и излишне выпендрежное, на первый взгляд, операторское решение: живой классик Роджер Дикинс
, 40 лет демонстрирующий визуальное мастерство (и получивший «Оскар» только в прошлом году за «Бегущего по лезвию 2049»), снимает «1917» как будто бы одним кадром. В этом неразрывном повествовании легко заметить швы – монтажные склейки замаскированные тьмой или даже потерей героем сознания; на самом деле фильм вообще снимался периодами по восемь минут, потому ни о какой непрерывности речи, конечно, быть не может. Однако история с «одним планом» – такой же отвлекающий маневр, как лже-отступление немцев. В отличие от сюжета «1917», который с трудом продирается через кусты банальностей и общих мест, камера Дикинса не подчиняется ни одному ярлыку, который хочется навесить на «неразрывное» визуальное повествование. То она «проживающе» тащится за капралами, копируя мизансцены из многочисленных шутеров об окопах Первой мировой (буквально недавно такие кадры можно было увидеть в Death stranding геймдизайнера-киномана Хидео Кодзимы), то прикидывается чуть ли не ручной камерой фронтовых репортеров, напоминая о жанре «найденные пленки» (сцена в немецких бараках), то отделяется от героев и летит над водой, мальчишеским духом вея там, где хочет, то дает живописную панораму, врезая в насупленную военную драму элегические полотна мирной жизни, которая уже прорастает сквозь пыль побоищ.
Сквозь эти порой удивительно соседствующие декорации путешествуют Блейк и Скофилд – однофамильцы великого поэта-визионера и выдающегося театрального актера
, – наблюдая, как в пепелище войны теплится жизнь. Их одиссея не достигает экзистенциального звона «Апокалипсиса сегодня», хотя в одном из эпизодов Скофилд знакомится с француженкой – у Копполы
американские военные встречались с французами, которые не могли признать поражения во Вьетнаме и продолжали упорно обживать недоброжелательные джунгли. Да и «Сердце тьмы» англичанина Джозефа Конрада удачно вписалось бы в эту библиотеку британской культуры. Кажется, и возникающий в финале Бенедикт Камбербэтч
– лайтовая версия полковника Курца; хотя ансамбль народных артистов Великобритании – от Ферта и Камбербэтча до Эндрю Скотта
и Марка Стронга
– отдувается не только за британский прононс происходящего на экране. Звезды первой величины демонстрируют разрыв между молодыми солдатами и бывалыми вояками, которые привыкли к отчаянию и антисанитарии, смерти и необходимости преодолевать себя – они держатся в театре военных действий так, как ведущие актеры – в постановках мировых театров. Артист МакКэй же часто оказывается – на манер видеоблогеров – повернут к камере «рабочей стороной лица» (она, как у Юрия Дудя, левая). Однако эпизод с француженкой – редкой для фильма гражданской жертвой войны – нужен для демонстрации родительских чувств Скофилда, который на родине оставил молодую жену с ребенком. Чужой дочери он читает сказку Эдварда Лира «Донг с фонарем на носу», написанную как раз в 1917-м, демонстрируя универсальность чувств, рождаемых фронтом. Универсальность, впрочем, – слабое место «1917». Затертые общие места порождают стремление выписать не обрастающий необычными баечными деталями частный случай, а полотно, убаюкивающее боль целой нации и всего зрительного зала, в какой бы стране он ни находился. Напичканный всякими слухами и разбирающийся в сортах вишни Блейк на первых порах еще раскрашивает героическую монотонность фильма, но чем ближе линия Гинденбурга, тем меньше в кадре человеческого, а все больше – символического, ходульного, удобно типичного.
Фильмографии Мендеса это балансирование между штампом и переживанием тоже свойственно. Он прославился «Красотой по-американски» (1999), где мужчина средних лет обливался кризисом среднего возраста с ног до головы. В экранизации комикса «Проклятый путь» (2002) отец знакомил ребенка с механизмом гангстерского лайфстайла. В «Морпехах» (2005) режиссер отыскивал животное начало американских солдат, которые ехали в Персидский залив защищать родину, а заодно – выпустить пар страсти к насилию. В «Дороге перемен» (2008) ложная идиллия американских 1950-х, где можно все, если очень захотеть, разваливалась под весом семейных и рабочих неурядиц. Следом Мендес разрушил так миф о всесилии Джеймса Бонда в «Координатах «Скайфолл» и «Спектре». Читайте также: рецензия на спектакль Сэма Мендеса «Король Лир» В «1917» однако Мендес чуть ли не впервые творит миф. Вослед за Питером Джексоном
, который два года назад посвятил деду – британцу Уильяму Джексону – док «Они никогда не станут старше», рассказ об изнанке Первой мировой, смонтированный из военной хроники. Видимо, чем дальше мировые войны (и чем ближе мерещится третья), тем меньше остается сказать с пьедестала больших идей. Зачастую лишь – деды воевали. «1917» в прокате с 30 января. Алексей Филиппов
Судя по наградам всевозможных американских гильдий, главный «Оскар» в этом году возьмет «1917» Сэма Мендеса – военная драма о Первой мировой, снятая как будто бы одним кадром. Алексей Филиппов рассказывает об эффектных решениях и общих местах этой небезынтересной картины. 1917-й, линия Гинденбурга. Немцы отступают, британцы готовятся рвануть за ними, захватывая топотом сапожищ землю, за каждую пядь которой умирали в течение нескольких месяцев. Бегство неприятеля, правда, фикция, чтобы заманить бритишей в засаду. Телефонная связь с передовой нарушена, поэтому предупредить батальон доверяют двум младшим капралам – Блейку (Дин-Чарльз Чепмен ) и Скофилду (Джордж Маккэй из сериала «11.22.63»). Юнцы распихивают по карманам волю и смелость и отправляются по выжженной земле к новому пеклу. Дойдет, ясное дело, только один, как и завещал Редьярд Киплинг: «К вышнему трону До адских глубин Скорей доберется, Кто едет один». Четверостишие из «Победителей» в качестве напутствия произносит генерал Эринмор (Колин Ферт ), мимоходом соединяя индивидуальный опыт войны, который предстоит пережить капралам, с общебританским представлением о будущем рубце Первой мировой. Соединение общего и частного вообще ключевой прием новой картины Сэма Мендеса. Сюжетная канва «1917» вдохновлена мемуарами его деда – Альфреда Мендеса, тринидадца, трудившегося гонцом британской армии на Западном фронте. Вместе со сценаристкой Кристи Уолсон-Кернс, написавшей «Страшные сказки» (продюсер – Мендес), режиссер перенес фронтовой опыт деда в условия другого сражения Первой мировой – мясорубки для Великобритании более важной, чем Вторая. Патриотическое чувство смешивается с личным и для капрала Блейка, чей брат-лейтенант (Ричард Мэдден ) должен вести бойцов в засаду. Для Скофилда – молодого семьянина – живым контактом с национальной трагедией становится потеря друга: его кольца он донесет за пазухой до последнего рубежа. Читайте также: интервью с Ричардом Мэдденом Мириаду частностей соединяет в общее и излишне выпендрежное, на первый взгляд, операторское решение: живой классик Роджер Дикинс , 40 лет демонстрирующий визуальное мастерство (и получивший «Оскар» только в прошлом году за «Бегущего по лезвию 2049»), снимает «1917» как будто бы одним кадром. В этом неразрывном повествовании легко заметить швы – монтажные склейки замаскированные тьмой или даже потерей героем сознания; на самом деле фильм вообще снимался периодами по восемь минут, потому ни о какой непрерывности речи, конечно, быть не может. Однако история с «одним планом» – такой же отвлекающий маневр, как лже-отступление немцев. В отличие от сюжета «1917», который с трудом продирается через кусты банальностей и общих мест, камера Дикинса не подчиняется ни одному ярлыку, который хочется навесить на «неразрывное» визуальное повествование. То она «проживающе» тащится за капралами, копируя мизансцены из многочисленных шутеров об окопах Первой мировой (буквально недавно такие кадры можно было увидеть в Death stranding геймдизайнера-киномана Хидео Кодзимы), то прикидывается чуть ли не ручной камерой фронтовых репортеров, напоминая о жанре «найденные пленки» (сцена в немецких бараках), то отделяется от героев и летит над водой, мальчишеским духом вея там, где хочет, то дает живописную панораму, врезая в насупленную военную драму элегические полотна мирной жизни, которая уже прорастает сквозь пыль побоищ. Сквозь эти порой удивительно соседствующие декорации путешествуют Блейк и Скофилд – однофамильцы великого поэта-визионера и выдающегося театрального актера , – наблюдая, как в пепелище войны теплится жизнь. Их одиссея не достигает экзистенциального звона «Апокалипсиса сегодня», хотя в одном из эпизодов Скофилд знакомится с француженкой – у Копполы американские военные встречались с французами, которые не могли признать поражения во Вьетнаме и продолжали упорно обживать недоброжелательные джунгли. Да и «Сердце тьмы» англичанина Джозефа Конрада удачно вписалось бы в эту библиотеку британской культуры. Кажется, и возникающий в финале Бенедикт Камбербэтч – лайтовая версия полковника Курца; хотя ансамбль народных артистов Великобритании – от Ферта и Камбербэтча до Эндрю Скотта и Марка Стронга – отдувается не только за британский прононс происходящего на экране. Звезды первой величины демонстрируют разрыв между молодыми солдатами и бывалыми вояками, которые привыкли к отчаянию и антисанитарии, смерти и необходимости преодолевать себя – они держатся в театре военных действий так, как ведущие актеры – в постановках мировых театров. Артист МакКэй же часто оказывается – на манер видеоблогеров – повернут к камере «рабочей стороной лица» (она, как у Юрия Дудя, левая). Однако эпизод с француженкой – редкой для фильма гражданской жертвой войны – нужен для демонстрации родительских чувств Скофилда, который на родине оставил молодую жену с ребенком. Чужой дочери он читает сказку Эдварда Лира «Донг с фонарем на носу», написанную как раз в 1917-м, демонстрируя универсальность чувств, рождаемых фронтом. Универсальность, впрочем, – слабое место «1917». Затертые общие места порождают стремление выписать не обрастающий необычными баечными деталями частный случай, а полотно, убаюкивающее боль целой нации и всего зрительного зала, в какой бы стране он ни находился. Напичканный всякими слухами и разбирающийся в сортах вишни Блейк на первых порах еще раскрашивает героическую монотонность фильма, но чем ближе линия Гинденбурга, тем меньше в кадре человеческого, а все больше – символического, ходульного, удобно типичного. Фильмографии Мендеса это балансирование между штампом и переживанием тоже свойственно. Он прославился «Красотой по-американски» (1999), где мужчина средних лет обливался кризисом среднего возраста с ног до головы. В экранизации комикса «Проклятый путь» (2002) отец знакомил ребенка с механизмом гангстерского лайфстайла. В «Морпехах» (2005) режиссер отыскивал животное начало американских солдат, которые ехали в Персидский залив защищать родину, а заодно – выпустить пар страсти к насилию. В «Дороге перемен» (2008) ложная идиллия американских 1950-х, где можно все, если очень захотеть, разваливалась под весом семейных и рабочих неурядиц. Следом Мендес разрушил так миф о всесилии Джеймса Бонда в «Координатах «Скайфолл» и «Спектре». Читайте также: рецензия на спектакль Сэма Мендеса «Король Лир» В «1917» однако Мендес чуть ли не впервые творит миф. Вослед за Питером Джексоном , который два года назад посвятил деду – британцу Уильяму Джексону – док «Они никогда не станут старше», рассказ об изнанке Первой мировой, смонтированный из военной хроники. Видимо, чем дальше мировые войны (и чем ближе мерещится третья), тем меньше остается сказать с пьедестала больших идей. Зачастую лишь – деды воевали. «1917» в прокате с 30 января. Алексей Филиппов
Смотреть фото Биография Карины Разумовской Карина Разумовская – актриса БДТ им. Товстоногова, звезда сериалов «Мажор», «Адъютанты любви» и «Обратная сторона луны». → Карина Разумовская, актриса театра и кино Детство Появилась на свет Карина Разумовская в семье мореплавателя, поэтому с детства
→ Подробнее:)
