В российском прокате уже скоро объявится «Одержимая» — эффектный во всех смыслах австрийский фильм Северина Фиала и Вероники Франц. Племянник и супруга Ульриха Зайдля не первый год работают в тандеме и хорошо известны как завсегдатаем европейских фестивалей, так и ценителям хорроров. Впрочем, их новая работа пугает скорее фактами, чем жанровыми приемами, а на Берлинале фильм симптоматично наградили за операторскую работу (Мартин Гшлахт снимал «Лунного папу», «В подвале» и «Клуб Зеро»). Что же беспокоит «Одержимую», размышляет Алексей Филиппов.XVIII век, Верхняя Австрия. В деревне празднуют свадьбу Вольфа (
Дэвид Шайд) и Агнес (
Аня Пляшг) — местного крестьянина и девицы из соседнего поселения. Невесту качают на руках, жених пытается с завязанными глазами попасть цепом по черному петуху, закопанному по горло в землю, с наступлением темноты все танцуют и едят вокруг костра. Затем новобрачные уходят в уединенный лесной дом, который будто прячется в ландшафте от посторонних глаз. Там и будет зреть отравляющая бытие драма: личная, семейная и даже центральноевропейская.
Читать
«Клуб Зеро» — жуткая сатира на тех, кто преисполнился в познании
Пролог «
Одержимой» — в оригинале «Дьявольской бани» — снимает интригу для тех, кто не ознакомится с синопсисом перед просмотром. Женщина забирает оставленного без присмотра младенца и бросает с верхотуры водопада, а потом идет в церковь исповедаться. Живописный пейзаж в этот момент наполняется туманом, горный хребет темнеет, а направляющееся к закату солнце превращается дырку, будто бы процарапанную в сизом небе. Неизвестная совершает так называемый суицид через посредника (suicide by proxy), прокси-самоубийство, которое позволяло средневековым верующим уйти из жизни, не подвергаясь небесным санкциям (а заодно — «спася» чистую душу ребенка).
Лазейку практиковали в германоговорящих странах Центральной Европы и Скандинавии примерно с конца XVI до середины XIX веков — преимущественно женщины, столкнувшиеся с социальными или ментальными сложностями. Подробное исследование феномена
написала американская профессорка Кэти Стюарт, а австрийские режиссеры
Северин Фиала и
Вероника Франц взяли за основу для нового фильма. Услышав подкаст с ученой, они очень удивились, что этому явлению не было уделено пристальное внимание на родине: ведь одна история
Евы Лицльфельнерин (Eva Lizlfellnerin), послужившей прототипом главной героини, затрагивает целый клубок болезненных тем как для XVIII века, так и XXI-го.
Читать
«Дитя тьмы» — испанский хоррор о материнстве
Итак, набожная Агнес, чуть не опоздавшая на свадьбу, так как залюбовалась природой, оказывается в новом доме чужой деревни — еще и под надзором свекрови (
Мария Хофштаттер из «
Рая: Веры»). Та не слишком довольна невесткой, которая всё делает как привыкла, то есть (о ужас) иначе, а еще не обучена рыбному промыслу — главному навыку этих мест. Раздражает даже богобоязненность девушки, читающей молитву при звуке церковного колокола, допуская перерыв в работе. Первая брачная ночь тоже не задалась: добродушный с виду Вольф отказывает в близости, предпочтя сосредоточенную маструбацию в постели с отвернувшейся супругой (смутные намеки, что ему на самом деле нравится односельчанин, по понятным причинам, дополнительно замаскированы). И так каждый раз — даже палец казненной детоубийцы из пролога, подаренный на свадьбе Лукасом (
Лукас Вальчер), братом Агнес, для скорейшего материнства, не оказывает волшебного эффекта.
За окном, вероятно, наступает осень, но исчезновение сочных красок из пейзажей в духе
Карла Фридриха Лессинга безошибочно рифмуется с внутренним состоянием Агнес. Предоставленная самой себе — и в горестях, и в желаниях — она начинает плутать в незнакомом лесу, усерднее молиться и раздумывать о возвращении домой: если не к матери (
Клаудия Мартини), уверенной, что так «не положено», то, может быть, всевышнему. И вот живописные виды всё отчетлевее напоминают романтические бездны с полотен
Каспара Давида Фридриха или даже брутальные ландшафты у
Питера Брейгеля Старшего. Агнес словно оказывается заперта в собственном теле, разрываясь между религиозно-социальными установками — быть добропорядочным человеком, хорошей женой, заботливой матерью — и жестокой реальностью, где она, скорее, наемная работница с приданным. Вместо того, чтобы разбираться в её, вероятно, депрессивном, состоянии, свекровь и окружающие начинают потихоньку обвинять нездешнюю во всех бедах.
Читать
Салем, иди за мной: 15 классных феминистских хорроров
Хотя предыдущие фильмы Фиала и Франц — «
Спокойной ночи, мамочка», «
Сторожка» — нередко записывают в хорроры, «Одержимая» в жанровый диапазон влезает с трудом. В ней окончательно отделены ужасы от устрашения, а авторский метод подобен пыточному орудию «Железная дева»: режиссеры методично — сценарий основан на судебных протоколах XVIII века — и повсеместно фиксируют затухание воли к жизни. В том числе — через проникновение в повседневность странных ритуалов. Впрочем, безуминка Агнес почти не выделяется в соседстве с сюжетами о петухе и пальце, которые не слишком вписываются в христианскую картину мира. Сюда же можно добавить дикую традицию: пить кровь казненных — якобы как лекарство от меланхолии. Излечивает ли отстраненное кино в духе
Ханеке и Зайдля человеческую косность, от которой, как правило, страдают все, вопрос открытый.
«Одержимая»
«Одержимая» в кинотеатрах с 18 июля.
Алексей Филиппов
В российском прокате уже скоро объявится «Одержимая » — эффектный во всех смыслах австрийский фильм Северина Фиала и Вероники Франц . Племянник и супруга Ульриха Зайдля не первый год работают в тандеме и хорошо известны как завсегдатаем европейских фестивалей, так и ценителям хорроров. Впрочем, их новая работа пугает скорее фактами, чем жанровыми приемами, а на Берлинале фильм симптоматично наградили за операторскую работу ( Мартин Гшлахт снимал «Лунного папу », «В подвале » и «Клуб Зеро »). Что же беспокоит «Одержимую», размышляет Алексей Филиппов . XVIII век, Верхняя Австрия. В деревне празднуют свадьбу Вольфа (Дэвид Шайд ) и Агнес (Аня Пляшг ) — местного крестьянина и девицы из соседнего поселения. Невесту качают на руках, жених пытается с завязанными глазами попасть цепом по черному петуху, закопанному по горло в землю, с наступлением темноты все танцуют и едят вокруг костра. Затем новобрачные уходят в уединенный лесной дом, который будто прячется в ландшафте от посторонних глаз. Там и будет зреть отравляющая бытие драма: личная, семейная и даже центральноевропейская. Читать «Клуб Зеро» — жуткая сатира на тех, кто преисполнился в познании Пролог «Одержимой » — в оригинале «Дьявольской бани» — снимает интригу для тех, кто не ознакомится с синопсисом перед просмотром. Женщина забирает оставленного без присмотра младенца и бросает с верхотуры водопада, а потом идет в церковь исповедаться. Живописный пейзаж в этот момент наполняется туманом, горный хребет темнеет, а направляющееся к закату солнце превращается дырку, будто бы процарапанную в сизом небе. Неизвестная совершает так называемый суицид через посредника (suicide by proxy), прокси-самоубийство, которое позволяло средневековым верующим уйти из жизни, не подвергаясь небесным санкциям (а заодно — «спася» чистую душу ребенка). Лазейку практиковали в германоговорящих странах Центральной Европы и Скандинавии примерно с конца XVI до середины XIX веков — преимущественно женщины, столкнувшиеся с социальными или ментальными сложностями. Подробное исследование феномена написала американская профессорка Кэти Стюарт, а австрийские режиссеры Северин Фиала и Вероника Франц взяли за основу для нового фильма. Услышав подкаст с ученой, они очень удивились, что этому явлению не было уделено пристальное внимание на родине: ведь одна история Евы Лицльфельнерин (Eva Lizlfellnerin), послужившей прототипом главной героини, затрагивает целый клубок болезненных тем как для XVIII века, так и XXI-го. Читать «Дитя тьмы» — испанский хоррор о материнстве Итак, набожная Агнес, чуть не опоздавшая на свадьбу, так как залюбовалась природой, оказывается в новом доме чужой деревни — еще и под надзором свекрови (Мария Хофштаттер из «Рая: Веры »). Та не слишком довольна невесткой, которая всё делает как привыкла, то есть (о ужас) иначе, а еще не обучена рыбному промыслу — главному навыку этих мест. Раздражает даже богобоязненность девушки, читающей молитву при звуке церковного колокола, допуская перерыв в работе. Первая брачная ночь тоже не задалась: добродушный с виду Вольф отказывает в близости, предпочтя сосредоточенную маструбацию в постели с отвернувшейся супругой (смутные намеки, что ему на самом деле нравится односельчанин, по понятным причинам, дополнительно замаскированы). И так каждый раз — даже палец казненной детоубийцы из пролога, подаренный на свадьбе Лукасом (Лукас Вальчер ), братом Агнес, для скорейшего материнства, не оказывает волшебного эффекта. За окном, вероятно, наступает осень, но исчезновение сочных красок из пейзажей в духе Карла Фридриха Лессинга безошибочно рифмуется с внутренним состоянием Агнес. Предоставленная самой себе — и в горестях, и в желаниях — она начинает плутать в незнакомом лесу, усерднее молиться и раздумывать о возвращении домой: если не к матери (Клаудия Мартини ), уверенной, что так «не положено», то, может быть, всевышнему. И вот живописные виды всё отчетлевее напоминают романтические бездны с полотен Каспара Давида Фридриха или даже брутальные ландшафты у Питера Брейгеля Старшего. Агнес словно оказывается заперта в собственном теле, разрываясь между религиозно-социальными установками — быть добропорядочным человеком, хорошей женой, заботливой матерью — и жестокой реальностью, где она, скорее, наемная работница с приданным. Вместо того, чтобы разбираться в её, вероятно, депрессивном, состоянии, свекровь и окружающие начинают потихоньку обвинять нездешнюю во всех бедах. Читать Салем, иди за мной: 15 классных феминистских хорроров Хотя предыдущие фильмы Фиала и Франц — «Спокойной ночи, мамочка », «Сторожка » — нередко записывают в хорроры, «Одержимая» в жанровый диапазон влезает с трудом. В ней окончательно отделены ужасы от устрашения, а авторский метод подобен пыточному орудию «Железная дева»: режиссеры методично — сценарий основан на судебных протоколах XVIII века — и повсеместно фиксируют затухание воли к жизни. В том числе — через проникновение в повседневность странных ритуалов. Впрочем, безуминка Агнес почти не выделяется в соседстве с сюжетами о петухе и пальце, которые не слишком вписываются в христианскую картину мира. Сюда же можно добавить дикую традицию: пить кровь казненных — якобы как лекарство от меланхолии. Излечивает ли отстраненное кино в духе Ханеке и Зайдля человеческую косность, от которой, как правило, страдают все, вопрос открытый. «Одержимая» «Одержимая» в кинотеатрах с 18 июля . Алексей Филиппов
