Святой монстр: «Франкенштейн» Гильермо дель Торо — мрачная сказка о жажде принятия - «Рецензии»

На Netflix с помпой вышел «Франкенштейн » — новый готический фильм Гильермо дель Торо , который он грезил снять много лет. За это время сменилось несколько исполнителей главной роли (до Джейкоба Элорди из «Эйфории » планировались Даг Джонс и Эндрю Гарфилд ), а реализовать проект в итоге помог стриминг-гигант, отправивший популярного монстра на Венецианский фестиваль. Чем для мексиканского визионера обернулась сбыча мечт, размышляет Алексей Филиппов. Гильермо дель Торо , апологет готики и лучший друг монстров, с детства мечтал экранизировать роман Мэри Шелли о Викторе Франкенштейне и его Создании. Репетиции проекта всей жизни можно рассмотреть в других его фильмах: в полнометражном дебюте «Хронос » фантастический артефакт даровал бессмертие, Хеллбой в одноименной дилогии испытывал тотальное одиночество и лишался приемного отца, в «Лабиринте Фавна » невинность полосовали ужасы истории, а в «Пиноккио » деревянный мальчик выбирал путь самопожертвования, оставшись равнодушным к фашистским лозунгам о вечной жизни падших героев. Вслед за блестящей кукольной анимацией по мотивам Карло Коллоди режиссер наконец добрался до персональной Библии, оставив в новом прочтении , кажется, минимум недосказанностей и теней. Последнее тем удивительнее, что фильм снят буквально при свечах: режиссер с оператором Даном Лаустсеном решили не использовать лишних источников света. Читать Мой любимый монстр: как «Франкенштейна» дель Торо приняли в Венеции Создание приходит в мир на фоне Крымской войны, когда царит Викторианская эпоха. 1855 год, Виктор Франкенштейн (Оскар Айзек ) с рокерским задором убеждает старожилов Королевского колледжа хирургов Эдинбурга поверить в его проект по воскрешению мертвых. Ученые мужи поднимают молодого коллегу на смех и предлагают не лезть в божественные дела, но на трибуне анатомического театра оказывается и заинтересованное лицо. Торговец оружием герр Харландер (Кристоф Вальц ) проявляет нездоровый интерес к победе над смертью, который вскоре объяснится личными причинами. Пока же он сулит Виктору золотые горы и немного сверх: безграничное финансирование и столько тел для экспериментов с поля брани, сколько потребуется. Франкенштейну, растерявшему фамильное богатство, такой карт-бланш очень кстати, вдобавок симпатична племянница мецената — Элизабет (Миа Гот ), которая вот-вот станет женой его младшего брата Уильяма (Феликс Каммерер ). Всё это замерзший и покалеченный Виктор вспоминает два года спустя — лежа в каюте датского судна «Горизонт», затертого льдами Северного полюса. Оно и станет финальным полем схватки ученого с его творением. Впрочем, на пороге смерти неуместно торопиться, да и какой джентльмен откажется от хорошей истории? Сначала Франкенштейн возвращается в детство, когда рос при обожаемой маме-баронессе Клэр (тоже Гот) и холодном отце-хирурге Леопольде (Чарльз Дэнс ), женившемся по расчету. Её смерть оставит в душе юного Виктора зияющую пустоту и любовь к красным акцентам (перчатки кровавого цвета в лаборатории он не снимает). Жизнь с папой одарит россыпью новых шрамов: от стремления к совершенству до зависти младшему брату — любимчику патриарха, чье появление на свет оказалось фатальным для единственной, кто понимала юного Франкенштейна. Читать «Форма воды» — мрачная сказка дель Торо, победившая в Венеции Детство Виктора — едва ли не самая нарядная часть фильма, пускай и дышащая атмосферой пира во время чумы. Бесконечные вуали Клэр, гробы-футляры причудливой формы, жутковатая статуя ангела-воителя в спальне, торжественные интерьеры библиотеки — из этих деталей память ученого конструирует образ потерянного рая (Мильтона, разумеется, тоже вспомнят). Дель Торо же снабжает титульную фигуру психологической микросхемой из ранней утраты и жестокого воспитания, которая перекинется на их отношения с Созданием (как и отголоски Эдипова комплекса). Его Виктор не бросает вызов небесным силам, а пытается искоренить генератор внутренней боли. Параллельно лекарство от пустоты властные мужчины его региона ищут в войне и новых технологиях: герр Харландер, например, увлечен рисованием и фотографией — доступными способами зафиксировать в вечности себя и мир вокруг. Следующим этапом станет кино. Поначалу доминирующему эгоизму Франкенштейна, воплощающему чаяния века, противопоставлена лишь Элизабет — набожная девушка из монастыря, которая изучает бабочек и насекомых. Она поднимает на смех честолюбивые планы ученого и первой чувствует невинность Создания (Джейкоб Элорди ), даром что это высоченный детина, сшитый из трупов солдат. В интерпретации дель Торо «чудовище» сразу вызывает сочувствие и эмпатию: Адам 2.0 напоминает мраморную статую, лишь немного подпорченную швами и разнобоем оттенков, а его большие глаза и пластика новорожденного уравновешивают грозные габариты. Таким же в сущности оказывается и opus magnum Гильермо дель Торо : эмоциональный и патетичный, будто бы собранный из кусков его прежних фильмов. Декор «Багрового пика » наполняет поп-психология «Формы воды », где также подтексты хоррора всплывали кверху брюхом на фоне гротескной жестокости людей и абсолютной невинности Других. Читать Сахар и насилие: «Бедные-несчастные» — будоражащий лауреат «Оскара» Мексиканский визионер, кажется, намерено избегает схватки оригинальных прочтений, о которых прекрасно осведомлен. Режиссер не стремится увязать миф с историческими событиями, как сделал Виктор Эрисе в завораживающем «Духе улья », где фильм Джеймса Уэйла помогает маленькой девочке ощутить ужас далекой Гражданской войны. Он не бунтует против норм, как в «Шоу ужасов Рокки Хоррора », бросавшем вызов пуританской морали и гендерным стереотипам. Ему чужды феминистские прочтения вроде «Бедных-несчастных » Лантимоса или «Субстанции » Фаржа (тоже, в сущности, истории о сотворении «чудовища»). Его «Франкенштейн» — это мрачная сказка с уберпсихотерапевтическим финалом. Для тех, кто не понял, иконографию проговаривают напрямую: Виктора минимум дважды называют монстром, Элизабет сообщает, что боль во взгляде — признак разума, а человека определяет выбор. Возможно, эти откровения не способны остановить войну, но всё же доходят со временем до сердца Франкенштейна, а его рассказ охлаждает пыл властного капитана Андерсона (Ларс Миккельсен ), планировавшего и дальше гнать экипаж во льды. Сказка ложь да в ней намек. Такой подход нетрудно ловить на противоречиях. Тут и Создание лишается неоднозначности, принимая облик чуть разозленного святого (не зря же его рождение происходит фактически на распятии), и остальным персонажам выдается для воплощения по одной мысли, и каждый злодей получает мотивацию-оправдания, а то и шанс на искупление. В случае Виктора — хотя бы на словах. Последнее кажется тем прекраснодушнее, чем больше дель Торо опирается на произведения былых эпох: от сценического образа Дэвида Боуи и характеров Хёрста с Пикассо до иллюстраций Берни Райтсона и полотен Караваджо. Миф о художнике-творце, демиурге-одиночке в данном случае воспроизводится огромной командой, где важное место занимают не только режиссер и блестящий ансамбль. Оператор Лаустсен работал с дель Торо еще над «Мутантами » и «Формой воды» (а также над «Ночным сторожем » и «Джоном Уиком »). Новозеландская художница по костюмам Кейт Хоули «наряжала» «Багровый пик», а познакомил их с мексиканцем Питер Джексон , чья детская мечта 20 лет назад воплотилась в мускулистом с точки зрения киногении «Кинг-Конге ». Наконец, художник по гриму Майк Хилл, придумавший облик Создания, ради которого Элорди красили по десять часов в день (один из референсов — псевдонаука френология). С таким коллективом за спиной режиссера не смутило изобразить, как Виктор мечется по высоченной башне, в одиночку дергая рычаги, залезая на крышу и таская трупы, — чтобы в итоге даровать ему прощение в логике XXI века. Читать Джентльмены предпочитают блондинок: гид по истории Кинг Конга Всё это, надо полагать, не существенно, когда речь идет о (само)исцелении. В прочтении Гильермо дель Торо неприкаянное Создание оказывается еще и сосудом мировой скорби — вечным напоминанием о конечности человека и безграничности его амбиций, одержимостей, мелких обид. Можно долго искать крайних, изъяны в реальности или замену душевному теплу, но в конечном счете только прощение дарует внутренний покой. Света же, судя по финальным кадрам, заслуживает только святой монстр. «Франкенштейн». Трейлер №2 на английском языке Алексей Филиппов