«Охотник за разумом»: Страшнее трупов только сверхурочные - «Интервью»

На платформе Netflix вышел второй сезон шоу о заре поведенческого отдела ФБР – одного из самых популярных подразделений Бюро в массовой культуре. Но, в отличие от рядового «мыла» о психологах, которые взламывают мозги утрированно артистичных садистов (вроде бесконечного «Мыслить как преступник»), Дэвид Финчер предлагает документальные истории из мемуаров первопроходцев. Громкие реальные дела, ставшие вехами, – и широкий контекст для значительно большей аудитории, чем любители криминалистики и всякого рода кровожадинки. Эта разница между заявленным развлекательным жанром хрустящих костей и обволакивающей его интонации взрослого разговора о том, что такое «норма» общества, которое само себя не понимает, во втором томе «Охотника за разумом» еще заметнее. Сериал резко меняет акценты: первый сезон изучал, как «ненормальность» через столкновение с объектами исследования стала просачиваться в наивные головы и законопослушную жизнь агентов, бликуя в туфле подружки или непрозрачных глазах приемного сына. После взрывного финала – блестящей и очень страшной сцены между Холденом Фордом (Джонатан Грофф ) и Эдмундом Кэмпером (Кэмерон Бриттон) – соблазнительность тьмы как будто получила свое и отступила. Но лишь для того, чтобы тьма вернулась уже без всякой соблазнительности. Форд, пережив паническую атаку, со страху ударяется в пионерство: бегает по утрам, взбивает витамины в блендере и вместо поиска новой подружки посвящает себя в рыцари чернокожих матерей Атланты, хотя этот крест ему явно не по плечу (порой – буквально: одна из самых впечатляющих сцен – via dolorosa с огромным поминальным крестом). Его напарник Билл Тенч (Холт МакКаллани ) переживает семейное затишье, но вскоре его малолетний сын «со странностями» принимает пассивное участие в преступлении – и в своем проблемном родительстве Тенч пытается обвинить генетику, социальное давление, даже Чарльза Мэнсона, но в умолчании знает, что сам принес тьму домой, вместе с фотографиями из «висячих» дел. Доктор Карр (Анна Торв ), чей путь страданий идет через одиночество и усекновение потребностей, впервые сама говорит с преступником – и понимает, что ей и приносить-то ничего не надо. Она со своей «ненормативной» сексуальной ориентацией и «мужскими» жизненными приоритетами и так давно заперта по ту сторону общественного договора. Те же, кто пытаются доказать ей обратное, оказываются лжецами: от подружки Форда либеральный голос перешел к подружке Карр (Лорен Глейзер), с похожими результатами. В итоге чувство опасного приключения, выхода на самый край отвесного обрыва, сменилось стесненностью, фрустрацией и постоянным ощущением нечистой совести – заканчивается сезон под песню Guilt («Вина») Марианны Фейтфулл. Интересно, что центральным героем при этом оказался Билл Тенч, самый «нормальный» персонаж: он занимает главное место на постере, его «разговор двух отцов» о воспитательных методах с Чарльзом Мэнсоном становится композиционным и смысловым центром сезона. Классическая история о борзом новичке в глаженном галстуке перераспределяет вес и превращается в рассказ об очередном старшем поколении, которое, несмотря на благие намерения и конское трудолюбие, теряет своих детей (включая Форда) из-за ошибок системы, предубеждений культуры и собственного невнимания. Было бы здорово, если по этой логике в третьем сезоне в центр встала Венди Карр – ее мнимый архетип «принцессы маньяков», списанный с передовых исследовательниц психопатов и усвоенный в фильмах вроде «Имитатора», скрывает бездну драматургических возможностей. Тем временем сама система, что бы ни значило это расплывчатое слово, становится новым злодеем сериала – неуловимым, зудящим, – а главное – таким, к которому трудно придраться и чей профиль не просчитать. Ее извечный принцип «казаться, а не быть», требование фасада, отчета и внятной приятной видимости – то зло социального договора, которое приводит стройную историю «подвала» из первого сезона в раздрай. Она заставляет функционера Тенча без конца «продавать» спонсорам байки про маньяков на корпоративных обедах. Она обезоруживает пассионария Форда, который со своими методами выглядит в Атланте как пасхальный пиджак в угольной шахте. Она растягивает деятельность до невозможности, когда это не нужно, и схлопывает ее, когда, напротив, необходимо продолжать. В конце концов, сидение «в тылах» для Карр превращается в бессмысленную синекуру, а работа в поле для Тенча и Форда – в пустую борьбу с бюрократией и комарами, которые кажутся уже страшнее любого трупа. Формально система материализуется в виде нового шефа (Майкл Серверис ), стерильного пиарщика из Вашингтона, но на практике она рассажена в каждом постовом, каждой привычке, издержке, слабой букве закона. И когда мы ждем, что все эти мучения выльются в какую-то типичную для Финчера мощную разрядку – он обманывает ожидания и не идет на поводу у той самой сериальной композиции, которую раньше доводил до совершенства. Этой десятой серии, которая должна выпустить побитых героев из душного мешка компромиссов и беспомощности, в сезоне просто нет, все заканчивается на девятой. Коллизия вполне в духе создателя другого «неудобного» сериала Мэтью Вайнера: «В жизни не бывает третьих актов. Иногда она просто длится дальше». Еще со времен «Зодиака» мы знаем, что Финчер при всей любви к формализму и эффектности ценит момент слома жанра в пользу узнавания реальности больше сломов костей и сухожилий – ведь по-своему они страшнее. И вставки из бытовой жизни канзасского душителя, часто открывающие серии, тоже постоянно напоминают нам об антикатарсичной природе действа: мы точно знаем, что наши герои его не посадят (оба будут давно в отставке), ведь нам об этом говорит Википедия. Но едва ли это можно назвать спойлером. «Охотник за разумом», в котором пока что запланированы еще три сезона, наверняка не раз резко поменяет курс и интонацию, однако уже сейчас можно сказать, что отчасти он именно об этом – невообразимой сложности, многосоставности и непредсказуемости современной жизни, которая только кажется типовой, но на самом деле в ней даже самые умные, талантливые и устойчивые охотники (как, впрочем, и собиратели) редко продираются к цели, не потеряв по дороге ружья или голову. Ольга Касьянова