Антон Васильев: «Сейчас есть мода на "шептательный реализм"» - «Интервью»

В новом онлайн-кинотеатре МТС Медиа — KION — вышел детективный сериал «Хрустальный» режиссера Душана Глигорова по сценарию Олега Маловичко . Проект рассказывает о московском следователе Сергее Смирнове, слывущем лучшим «охотником на маньяков». Для поимки очередного преступника, похитителя и убийцы детей, ему приходится вернуться в родной город Хрустальный и столкнуться с травмирующими воспоминаниями детства. Главную роль сыграл актер Антон Васильев . Мы поговорили с ним о популярности детективного жанра, травмах, о которых нужно говорить, и героях, которых не хватает современному российскому кино. фото: пресс-служба KION Ваш герой – неоднозначный персонаж, следователь со своим методом работы. Легко ли вы согласились на участие в «Хрустальном» и чем вас привлек этот проект? Мне прислали сценарий в самом начале карантина. Я неважно себя чувствовал, к тому же тогда непонятно было, что это за вирус, настроения были тревожные, беспокойно было. И в этот момент мне приходит сценарий, где на первой странице мертвый изнасилованный ребенок… Я сценарий открыл — и сразу закрыл. Решил, что это уже перебор. Позже Душан настоял на встрече в Zoom: он был удивлен, что я не нашел этот сценарий интересным. Я ответил, что следователей уже наигрался, и мне категорически не нравится такой прямой ход – мертвые дети. Почему в этом сценарии убивают детей, а не женщин или стариков? Что изменится, если поменять жертв? На что Душан ответил: «Все изменится кардинально - ты прочти целиком и поговорим». Я благодарен ему за то, что он настоял и не дал мне совершить огромную ошибку. Истории такого уровня не частые гости моей электронной почты. Прочитав сценарий, я увидел, что это повод для серьезного высказывания, приглашение к глубокому диалогу. И тут же поехал на пробы. Для меня это стопроцентная драма, а расследование, поиски маньяка — это лишь предлагаемые обстоятельства. Внутри этих ужасающих обстоятельств происходит разговор о человеке, душевных травмах, наших потаенных страхах и желаниях. Такие психологические детективные драмы, на мой взгляд, делятся на два типа: когда создатели рассказывают про маньяка, как он им стал, и когда речь идет о жертвах, на фоне чего происходили эти преступления. Как вам кажется, «Хрустальный» к какому типу принадлежит? Сейчас стала популярной дискуссия, о ком же нужно говорить: про маньяка или все-таки о его жертвах. Главное – нужно говорить, не молчать. Именно при общем «молчании» происходят самые страшные вещи. Я, работая над этим сериалом, пытался ответить для себя на много вопросов. Есть ли поступки, после которых можно «отмотать» назад? Есть ли вещи, которые можно забыть и жить дальше, сохранив себя таким же? Что делать, чтобы с твоим ребенком не случилось страшного? Как бороться с тьмой, которая сжирает изнутри? Я на вас, честно говоря, обратила внимание после «Звоните ДиКаприо!». Вы везде разный, с одной стороны, но с другой – даже если ваш герой такой коммуникабельный профессионал-балагур, в нем есть некий надлом, может быть, не сразу заметный обществу или даже близким людям. Получается, что вам интереснее играть таких персонажей — или вам стали больше такого предлагать? Это прозвучит несколько самонадеянно, но это я делаю персонажей такими. Не все роли, которые мы с вами имеем в виду, были прописаны с каким-то надломом или со сложной душевной конструкцией. Иногда это прямые, кондовые, плоские персонажи, которых в нашем кинопроизводстве очень много. И к сожалению, я не в том статусе и не с таким количеством предложений, чтобы выбирать только интересующих меня персонажей. Я научен так: режиссер и актер должны работать в сотворчестве. В этом смысле для некоторых режиссеров я «неудобный» артист, потому что задаю вопросы, предлагаю варианты. В общем, нахожусь в диалоге и поиске, а иногда им нужно, чтобы я просто сказал текст. Сейчас есть мода на «шептательный реализм», когда актеры просто «сливают текст», а художественное произведение складывается за счет режиссуры, монтажа, музыки, сценарных решений. У меня возникает вопрос: «Зачем тогда я?» Актерская профессия, итак, не совсем «мужская» — и у меня много вопросов к себе, что я в ней делаю, а тут еще требуется просто бормотать текст… Так что я все-таки предпочитаю разрабатывать, придумывать персонаж как можно подробнее и разноплановее, и мне предельно важно, что и как он говорит. Тем более роль в сериале «Хрустальный» требовала совершенно другого уровня подключения и эмоциональных затрат: я увидел возможность вложить в моего героя максимальное количество личного опыта, наблюдений, страхов, откровений. фото: пресс-служба KION Вы как актер стали ощущать больше предложений в связи с развитием сериальной индустрии? Я вижу, что появляется много качественных работ, но, к сожалению, я пока редкий гость в таких проектах. Так что роль в сериале «Хрустальный» для меня очень важна и, надеюсь, поворотна. Я очень благодарен за оказанное доверие. Хотя, мне грех жаловаться: я работал с Серебренниковым , Крыжовниковым , Мещаниновой . Если я интересен режиссерам такого уровня, у меня есть основания полагать, что я не ошибся профессией и предложения не заставят себя ждать. А кто из режиссеров на вас больше повлиял в плане профессии? Вениамин Михайлович Фильштинский, мой учитель. Я закончил театральную академию в 2006 году- до сих пор никто не сообщил мне о профессии ничего нового. Эта встреча — лучшее, что могло случиться со мной, когда мне было 16 лет. И, конечно, работа с Кириллом Серебренниковым. Находясь в сотворчестве с художником такого уровня, хочешь не хочешь будешь развиваться. Ваш герой в «Хрустальном» приезжает из Москвы в провинцию – тоже очень частый конфликт в нынешнем российском кино, хотя здесь он решен в несколько ином ключе. Мой герой – из маленького городка, когда-то убежавший от детских травм, от самого себя в большой город. Человек, который вроде как сумел справиться, устроить жизнь, которую, по общим канонам, называют «нормальной»: жена, ипотека, машина, — но он не смог по-настоящему преодолеть внутренний ад. И возвращение в Хрустальный - город его детства — стирает время, проведенное в большом городе. Он оказывается в той же точке, откуда уезжал. Мы придумали, что даже в мелких вещах мой герой остается без «московских» атрибутов: разбился манерный телефон, порвалась-испачкалась одежда, разбилась машина. То есть буквально он убегал от этого города 10 лет, а когда вернулся, за два дня этот «город детства» просто смял его и сказал: «Вот ты и дома, и нет никакой Москвы, никуда ты не убежал». Буквально в первых сериях вы по сюжету погружаетесь в шахту. Расскажите, как вы готовились к этой сцене и вообще, насколько легко соглашаетесь на такие физические погружения в актерской профессии? Я люблю так работать. Экспедиция — это всегда интересно: очень помогает, что нет быта, можно сосредоточиться только на работе. Сцену, о которой вы говорите, мы снимали в настоящей шахте, спускались на 100 метров вниз. Это было непросто, но тут такая вещь, что в какой-то момент и усталость и максимально некомфортное состояние начинают работать на дело. Причем это касалось не только конкретной смены, а всей работы. У меня первая сцена на съемках — как я нахожу убитого, изнасилованного ребенка. И из таких напряженных сцен складывается два месяца работы, что, конечно, на меня сильно влияло. Я дистанцировался от всех, общался только по делу с режиссером и партнерами. Меня, наверное, считали странным парнем, потому что я не болтал, не травил анекдоты, после смены не ехал пить вино и вообще вел себя диковато. Я был максимально сосредоточен — и это мой любимый способ работы, хотя, наверное, это не очень профессионально и вредно для душевного равновесия. фото: пресс-служба KION Несмотря на то, что «Хрустальный» вместе с тем же «Звоните ДиКаприо!» исследует вопрос травм, – это тот разговор, который у нас все еще не принят в обществе. Почему, как вам кажется, такие сериалы стали появляться, нужно ли чтобы их было больше, и как вы вообще сами относитесь к этому разговору про травматичный опыт? Это сложная штука. Конечно, я считаю, что этого должно быть много и о проблемах обязательно нужно говорить. Но сам я так не делаю, я так не могу, для себя я этот вопрос закрыл — это не мой путь. Я остаюсь со своим адом один на один и делиться чем-то потаенным могу только через роли. У всех складывается по-разному: кто-то ходит к психологу, кто-то делится с другом, кто-то пишет песни, а я «выговариваюсь» через сыгранных персонажей. Но сам посыл, что нужно говорить, а не держать в себе, конечно, важен. В «Хрустальном» – большой разговор о детях, о детских травмах. Мой герой говорит: «Хочешь спасти ребенка — будь рядом, будь в его жизни». Наверное, это единственный шанс помочь детям. Не учить их, не рассказывать, как надо, а быть рядом, всегда быть за него. Сейчас как раз в кино и сериалах очень часто ищут героев нашего времени. Вот на ваш взгляд, может ли существовать такой герой, и если да, то кто он. Или, может быть, есть такие персонажи, которых вам самому не хватает в сценариях? Герой любого времени это «маленький», «невидимый» человек, который изо дня в день честно выполняет свою работу, несмотря ни на что. На таких людях все держится. «Хрустальный» на KION с 20 апреля. Маша Токмашева