На HBO (в России — в Амедиатеке) стартует третий сезон «Настоящего детектива» – многострадальной криминально-экзистенциальной антологии Ника Пиццолатто, новую главу которой пришлось ждать три года (вместо привычных двух). Алексей Филиппов посмотрел первые пять серий (из восьми) и рассказывает, куда свернуло популярное шоу в этот раз.
«Это слишком мрачно, мужик. Мне плевать», – реагирует на одну из реплик детектива-афроамериканца Уэйна Хейса (отличный Махершала Али
) его пышно мелированный напарник Роланд Уэст (Стивен Дорфф
). На дворе 1980 год, 7 ноября у местного работяги по фамилии Перселл (Скут МакНэйри
) пропали сын и дочь. Их будут искать в Арканзасе и других штатах, связанных известняковым плато Озарк, но найдут только труп мальчугана, связанного в ритуальной позе. В ходе расследования Хейс познакомится с учительницей литературы Амелией (Кармен Эджого
), в чьем классе учились пропавшие дети. Вскоре она станет его женой и напишет нон-фикшн о загадочном происшествии. На первый взгляд, все не то что бы «слишком мрачно»: легион детективных сериалов приучил даже самых изнеженных зрителей, что человек внезапно смертен, причем ежедневно, некрасиво и при любой погоде; первый сезон «Настоящего детектива», обещавший превратить писателя и чуть-чуть сценариста Ника Пиццолатто в сверхновую, вообще с первых минут раздражал ноздри безнадегой пополам со хтонью. Третий же начинается с уже привычных разговоров: кто-то хочет узнать у детективов про старые дела, во флешбеках – примелькавшееся белое отребье (родители пропавших), подростки-металлисты на наркотического сиреневого цвета автомобиле да коренной американец, которого местные третируют почем зря (еще рассказывают про засилие наркоманов, но те обитают где-то на периферии массового сознания). Все давят из себя низкочастотный южный акцент, много курят, постоянно катаются на машинах, а еще отвечают на вопросы, сосредоточенно копаясь в памяти.
Такие ритуалы, призванные упорядочить хаос, вообще одна из ключевых фишек квази-детективной антологии Пиццолатто. Раст Коул (Мэттью Макконахи
) в первом сезоне нескончаемо курил, обращал взор куда-то внутрь себя и патетично вещал слаломно-заковыристыми монологами. Лос-анджелесский детектив Велкоро (Колин Фаррелл
) тоже курил одну от одной, вспоминал отца и регулярно заходил в бар, напоминавший не столько питейное заведение, сколько потаенную комнатку его сознания. Экс-мафиози по фамилии Семион (Винс Вон
) в том же сезоне с обреченностью агнца смотрел по ночам перед собой, пытаясь угадать судьбу по трещинам в потолке. Читайте также: рецензия на второй сезон «Настоящего детектива» Экзистенциальная мистика третьего сезона иного порядка: не пробирающая до костей южная готика с лавкрафтианским акцентом, не липкий брутальный ужас социальной безнадеги под палящим солнцем LA, а бесконечный бытовой тремор. Не случайно Пиццолатто и помогавший ему с третьим сезоном Дэвид Милч, шоураннер «Дедвуда», выбрали Озарк, сердцевину Америки, не самый выразительный топос. Можно сказать – буквально: общее место. Бытовой расизм (достается и коренным, и Хейсу), эхо войны (все взрослые мужчины носят под сердцем шрамы Вьетнама), нищета, невежество – и далее по списку. Если первые два сезона еще пытались пронять зрителя сочными видами захолустья, то тут от фактурных страшилок отказались.
Третий сезон буквально путешествует в самое сердце тьмы: и если душа целой нации – потемки, которые собранием архетипов не перескажешь, то жизнь Хейса, созвучную тревогам страны, фонариком-таки можно просветить. Как писал Роберт Пенн Уоррен, которого преподает в школе Амелия: «Каждый из нас всего лишь цепочка жизненных событий, не больше – как бусины на нитке, сгустки страха и надежды, любви и ужаса, отчаяния и вожделения, желания и расчета». И ключевой трюк нового «Настоящего детектива» – хирургическое наблюдение за тем, как Хейс вообще пытается вспомнить, что же произошло (то ли с детьми, то ли с ним самим). Вот, разукрашенный морщинами и подбитый Альцгеймером, он в 2015 году сидит перед молодой журналисткой (Сара Гадон
), сражаясь с неловкими вопросами. Расследование велось, вероятно, не слишком педантично: опросили не всех, версии проверяли кое-как. При том, что его возобновляли в 1993-м, когда выяснилось, что пропавшая девочка еще жива. Не помогло. Тут интересен не только классический для шоу мотив памяти, чуть драматически заостренный. Как многие помнят по первому сезону, время - это плоский круг. В третьем сезоне, кажется, это работает почти буквально: для престарелого Хейса, как для инопланетян из «Прибытия», время циркулирует симультанно, то есть одновременно на протяжении всей жизни. Сцены из 1980-го, 1993-го и вьетнамские флешбеки врываются в его реальность, а молодой детектив периодически оборачивается к камере, будто знает, что за ним следят из будущего.
Бесконечная недоговоренность «Настоящего детектива» вообще и третьего сезона в частности копирует как раз механизм вытеснения травматических воспоминаний. Пять серий действие топчется на месте, издевательски перемещаясь в пространстве, но увязая в тягучем времени. Пиццолатто и Милч снайперски выбрали постановщика для такого темпоритма: хоррормейкер Джереми Солнье как раз специализируется на почти созерцательных триллерах про травмы и тревожный гул из прошлого («Руины прошлого» и «Придержи тьму»). Правда, режиссер поработал только на первых двух сериях, но остальная бригада постановщиков старательно копирует хедлайнера. Слушайте также: подкаст про «Придержи тьму» Джереми Солнье Посреди этой долгой-долгой поездки остается лишь внимательно смотреть в окно, а там не только пропитанная скорбью земля, но и семейная драма. Три выбранных Милчем и Пиццолатто временных отрезка довольно точно схватывают семейную жизнь Хейса: встреча с 44-летней Амелией, с которой они, неуклонно сближаясь, бюрократически обмениваются выдержками из прошлого; постепенно ползущий к кризису брак, держащийся на двух детях (тоже мальчик и девочка) и сексе после ссор; наконец, мучительное воспоминание о загадочном коллапсе: в 2015-м уже нет в живых ни жены, ни дочери.
Такое истребление редких женских персонажей только подчеркивает кризис на маскулинных землях. Трудно поверить, что события сериала случайно начинаются 7 ноября 1980 года – в день смерти Стива Маккуина
, иконы маскулинности, скупого на слова героя боевиков, вестернов и всего брутального. Еще сложнее не увидеть двойное дно в имени персонажа Махершалы Али: Уэйн – это, разумеется, Джон Уэйн
, вечный ковбой, непроницаемый Клинт Иствуд
для тех, кто постарше (сильно постарше). Любимые герои детектива и вовсе Люк Скайуокер и Бэтмен – супергеройская безотцовщина, спасающие человечество на регулярной основе, но испытывающие проблемы с формированием собственной ячейки общества. Наконец, фамилия Хейс иронично заостряет внимание на самоцензуре памяти: как и знаменитый кодекс Хейса, запрещавший наготу и любые неприглядные стороны жизни под предлогом неэтичности. Вот и третий сезон пока напоминает танцы вокруг купированной копии. И только режиссерская версия сможет дать ответ: стоила ли поездка купленных билетов – или не стоило тратить деньги на бензин. Алексей Филиппов
На HBO (в России — в Амедиатеке) стартует третий сезон «Настоящего детектива» – многострадальной криминально-экзистенциальной антологии Ника Пиццолатто, новую главу которой пришлось ждать три года (вместо привычных двух). Алексей Филиппов посмотрел первые пять серий (из восьми) и рассказывает, куда свернуло популярное шоу в этот раз. «Это слишком мрачно, мужик. Мне плевать», – реагирует на одну из реплик детектива-афроамериканца Уэйна Хейса (отличный Махершала Али ) его пышно мелированный напарник Роланд Уэст (Стивен Дорфф ). На дворе 1980 год, 7 ноября у местного работяги по фамилии Перселл (Скут МакНэйри ) пропали сын и дочь. Их будут искать в Арканзасе и других штатах, связанных известняковым плато Озарк, но найдут только труп мальчугана, связанного в ритуальной позе. В ходе расследования Хейс познакомится с учительницей литературы Амелией (Кармен Эджого ), в чьем классе учились пропавшие дети. Вскоре она станет его женой и напишет нон-фикшн о загадочном происшествии. На первый взгляд, все не то что бы «слишком мрачно»: легион детективных сериалов приучил даже самых изнеженных зрителей, что человек внезапно смертен, причем ежедневно, некрасиво и при любой погоде; первый сезон «Настоящего детектива», обещавший превратить писателя и чуть-чуть сценариста Ника Пиццолатто в сверхновую, вообще с первых минут раздражал ноздри безнадегой пополам со хтонью. Третий же начинается с уже привычных разговоров: кто-то хочет узнать у детективов про старые дела, во флешбеках – примелькавшееся белое отребье (родители пропавших), подростки-металлисты на наркотического сиреневого цвета автомобиле да коренной американец, которого местные третируют почем зря (еще рассказывают про засилие наркоманов, но те обитают где-то на периферии массового сознания). Все давят из себя низкочастотный южный акцент, много курят, постоянно катаются на машинах, а еще отвечают на вопросы, сосредоточенно копаясь в памяти. Такие ритуалы, призванные упорядочить хаос, вообще одна из ключевых фишек квази-детективной антологии Пиццолатто. Раст Коул (Мэттью Макконахи ) в первом сезоне нескончаемо курил, обращал взор куда-то внутрь себя и патетично вещал слаломно-заковыристыми монологами. Лос-анджелесский детектив Велкоро (Колин Фаррелл ) тоже курил одну от одной, вспоминал отца и регулярно заходил в бар, напоминавший не столько питейное заведение, сколько потаенную комнатку его сознания. Экс-мафиози по фамилии Семион (Винс Вон ) в том же сезоне с обреченностью агнца смотрел по ночам перед собой, пытаясь угадать судьбу по трещинам в потолке. Читайте также: рецензия на второй сезон «Настоящего детектива» Экзистенциальная мистика третьего сезона иного порядка: не пробирающая до костей южная готика с лавкрафтианским акцентом, не липкий брутальный ужас социальной безнадеги под палящим солнцем LA, а бесконечный бытовой тремор. Не случайно Пиццолатто и помогавший ему с третьим сезоном Дэвид Милч, шоураннер «Дедвуда», выбрали Озарк, сердцевину Америки, не самый выразительный топос. Можно сказать – буквально: общее место. Бытовой расизм (достается и коренным, и Хейсу), эхо войны (все взрослые мужчины носят под сердцем шрамы Вьетнама), нищета, невежество – и далее по списку. Если первые два сезона еще пытались пронять зрителя сочными видами захолустья, то тут от фактурных страшилок отказались. Третий сезон буквально путешествует в самое сердце тьмы: и если душа целой нации – потемки, которые собранием архетипов не перескажешь, то жизнь Хейса, созвучную тревогам страны, фонариком-таки можно просветить. Как писал Роберт Пенн Уоррен, которого преподает в школе Амелия: «Каждый из нас всего лишь цепочка жизненных событий, не больше – как бусины на нитке, сгустки страха и надежды, любви и ужаса, отчаяния и вожделения, желания и расчета». И ключевой трюк нового «Настоящего детектива» – хирургическое наблюдение за тем, как Хейс вообще пытается вспомнить, что же произошло (то ли с детьми, то ли с ним самим). Вот, разукрашенный морщинами и подбитый Альцгеймером, он в 2015 году сидит перед молодой журналисткой (Сара Гадон ), сражаясь с неловкими вопросами. Расследование велось, вероятно, не слишком педантично: опросили не всех, версии проверяли кое-как. При том, что его возобновляли в 1993-м, когда выяснилось, что пропавшая девочка еще жива. Не помогло. Тут интересен не только классический для шоу мотив памяти, чуть драматически заостренный. Как многие помнят по первому сезону, время - это плоский круг. В третьем сезоне, кажется, это работает почти буквально: для престарелого Хейса, как для инопланетян из «Прибытия», время циркулирует симультанно, то есть одновременно на протяжении всей жизни. Сцены из 1980-го, 1993-го и вьетнамские флешбеки врываются в его реальность, а молодой детектив периодически оборачивается к камере, будто знает, что за ним следят из будущего. Бесконечная недоговоренность «Настоящего детектива» вообще и третьего сезона в частности копирует как раз механизм вытеснения травматических воспоминаний. Пять серий действие топчется на месте, издевательски перемещаясь в пространстве, но увязая в тягучем времени. Пиццолатто и Милч снайперски выбрали постановщика для такого темпоритма: хоррормейкер Джереми Солнье как раз специализируется на почти созерцательных триллерах про травмы и тревожный гул из прошлого («Руины прошлого» и «Придержи тьму»). Правда, режиссер поработал только на первых двух сериях, но остальная бригада постановщиков старательно копирует хедлайнера. Слушайте также: подкаст про «Придержи тьму» Джереми Солнье Посреди этой долгой-долгой поездки остается лишь внимательно смотреть в окно, а там не только пропитанная скорбью земля, но и семейная драма. Три выбранных Милчем и Пиццолатто временных отрезка довольно точно схватывают семейную жизнь Хейса: встреча с 44-летней Амелией, с которой они, неуклонно сближаясь, бюрократически обмениваются выдержками из прошлого; постепенно ползущий к кризису брак, держащийся на двух детях (тоже мальчик и девочка) и сексе после ссор; наконец, мучительное воспоминание о загадочном коллапсе: в 2015-м уже нет в живых ни жены, ни дочери. Такое истребление редких женских персонажей только подчеркивает кризис на маскулинных землях. Трудно поверить, что события сериала случайно начинаются 7 ноября 1980 года – в день смерти Стива Маккуина , иконы маскулинности, скупого на слова героя боевиков, вестернов и всего брутального. Еще сложнее не увидеть двойное дно в имени персонажа Махершалы Али: Уэйн – это, разумеется, Джон Уэйн , вечный ковбой, непроницаемый Клинт Иствуд для тех, кто постарше (сильно постарше). Любимые герои детектива и вовсе Люк Скайуокер и Бэтмен – супергеройская безотцовщина, спасающие человечество на регулярной основе, но испытывающие проблемы с формированием собственной ячейки общества. Наконец, фамилия Хейс иронично заостряет внимание на самоцензуре памяти: как и знаменитый кодекс Хейса, запрещавший наготу и любые неприглядные стороны жизни под предлогом неэтичности. Вот и третий сезон пока напоминает танцы вокруг купированной копии. И только режиссерская версия сможет дать ответ: стоила ли поездка купленных билетов – или не стоило тратить деньги на бензин. Алексей Филиппов
Биография певицы Линды Певица Линда – это, наверное, одна из самых ярких российских певиц эпохи девяностых. Ее неординарные и самобытные композиции в какой-то мере являются отражением того времени. Тонкая мелодичная ...
→ Подробнее:)
