В онлайн-кинотеатре KION вышел сериал «Раневская», основанный на биографии Фаины Георгиевны Раневской
, – великой актрисы и уже во многом культового автора всевозможных афоризмов, даже если многие из них и являются лишь творчеством, скорее, фольклорным. Главную роль в сериале исполнила актриса Мариэтта Цигаль-Полищук
, которой, несмотря на известную творческую фамилию и запоминающуюся внешность, кажется, довольно долго не везло именно с главными ролями. Мы поговорили с Мариэттой о том, как она нашла путь к своей Раневской, почему нынешний сериал нельзя назвать подлинной биографией Фаины Георгиевны и как девиз про «слабоумие и отвага» помогает не только в актерской профессии, но и в жизни.
Вы уже рассказывали в других интервью, что впервые пробовались на роль Раневской чуть ли не 10 лет назад, причем на разные проекты, которые в итоге так и не запустились. Можно ли назвать выход этого сериала в каком-то смысле вашей актерской судьбой? Я очень люблю свою работу и стараюсь максимально профессионально подходить ко всему, что с ней связано. А вот в эти «штуки-дрюки» про судьбу, мистику и всякие перерождения я не верю. При подготовке к роли вы посмотрели и прочитали всё, что только есть в доступе. Но можете назвать какое-то главное произведение, которое задало ритм вашей работе? Отправными точками для меня стали книга Алексея Щеглова, «эрзац-внука», как называла его Раневская, и ее интервью Наталье Крымовой
. Недавно поймала себя на том, что решила пересмотреть кусочек этого интервью и поняла, что знаю его уже наизусть. Прошло два года с момента подготовки к съемкам, а я до сих пор помню его дословно. Вы не раз подчеркивали, что в «Раневской» представлена именно ваша Фаина, отчасти вымышленный персонаж. Что в ней именно от вас? Знаете, Феллини
говорил, что, если даже снимать историю аквариумных рыбок, – это все равно будет автобиография. Так что здесь от меня есть я. В течение восьми часов экранного времени примерно семь в кадре нахожусь я, так что даже не знаю, как вам перечислить, что именно там от меня есть.
Но есть же разные актерские пути – максимально отстраниться от персонажа либо напротив найти с ним точки соприкосновения. Мне кажется, в моем человеческом восприятии мира и реальности довольно много соприкосновений с тем, что я знаю о Фаине Георгиевне. Я не знаю, насколько это имеет отношение к действительности, потому что лично я с ней знакома не была, и, к сожалению, даже вживую не видела ни одного ее спектакля, потому что родилась уже после ее смерти. Но исходя из того, что я прочитала и посмотрела всё, что можно было прочитать и посмотреть, я увидела в ней много того, что во мне откликается, что есть и в моем характере. Например, отношение к честности, юмору, отношение к людям и даже животным. Но я – опять же – настаиваю, что это совпадения именно с тем персонажем, которого мы придумали. Я не беру на себя смелость и наглость произносить, что это совпадения именно с Фаиной Георгиевной Раневской. После «Раневской» выходит байопик «Шаляпин», был проект про Гурченко, например, но, кажется, что об этих людях мы – даже если не застали их – знаем несколько больше, чем о Фаине Георгиевне, которая уже для нескольких поколений стала, скорее, неким мифом, источающим афоризмы. Да, это человек-анекдот в общепринятом восприятии. Коим она вовсе не была, на мой взгляд. И в сериале есть такие ключевые фразочки, но тем не менее вы пытаетесь все-таки показать, какой бы могла быть ее жизнь. В этом смысле, например, вторая серия иллюстрирует еще и большую трагедию семьи Раневской. Это тоже немного сказка и, если открыть историю, то всё было немного не так. Но у нее вообще в жизни было довольно много разного формата трагедий.
Но насколько важен в подобных проектах исторический контекст для людей, живущих здесь и сейчас? Вот был прошлогодний «Вертинский», будет «Шаляпин», уже появилась «Раневская» – сериалы о великих личностях на стыке эпох. Почему, на ваш взгляд, таких проектов появляется все больше? Думаю, что мы здесь и сейчас тоже живем в историческом сломе. Но гораздо проще говорить о том, что произошло когда-то, чем о настоящем. У вас нетипичная для актрисы внешность… Так говорят, да. Возможно, в европейском кино мы бы так не говорили, но, думаю, что в российском кино вы не раз это слышали. И есть ощущение, что поэтому вам чаще предлагают исторических персонажей. Вам самой в чем интереснее играть и, может быть, есть даже какая-то именно в плане кино мечта? Я очень люблю работать, но, к сожалению, работаю мало, хотя, наверное, сейчас это странно прозвучит, потому что я теперь из каждого утюга интервью даю – это тоже часть работы. Вот часто спрашивают артистов про роль мечты. Но я, наверное, неправильная актриса, потому что у меня нет мечты сыграть какую-то конкретную роль. Очень люблю «Сирано де Бержерака» и, если бы мне дали сыграть именно Сирано, а не Роксану, я была бы, наверное, счастлива. Но глобально я хватаюсь за всё, хотя меня довольно редко зовут на пробы. Меня, кстати, спрашивали недавно, часто ли я прохожу кастинги, и я не смогла ответить на этот вопрос, потому что меня реально редко на них зовут. А почему так происходит? Если бы я знала, почему, я бы, наверное, попробовала эту ситуацию исправить! Я очень люблю познавать всё новое. Я работаю в иммерсивном шоу «Вернувшиеся», потому что это вообще не театр, а совершенно другое пространство, совершенно иная профессиональная история. Когда в Театр на Малой Бронной пришел Егор Дружинин
ставить хореографический спектакль «Яма», я пришла на кастинг и сказала: «Здравствуйте, Егор, я вообще не умею танцевать. Покажите мне связку, я ее запишу, заучу дома и потом вам покажу и докажу, что могу. Просто для этого мне нужно больше времени». И я пошла домой учить эту связку, потом пришла к Егору, и он меня взял в этот спектакль, хотя, скорее всего, Дружинин об этом пожалел, потому что я доставила массу сложностей. Потому что, когда ты работаешь с танцующими людьми, которыми на запоминание связки нужно 15 минут, – это одно. А когда приходит человек, которому на это нужно три дня, – другое. Да, я все запомню и буду делать не хуже, чем другие, но мне на это нужно больше времени. Так что чем сложнее, тем мне интереснее, и неважно, историческое это кино или современное. Чем дальше от меня как от человеке – тем тоже интереснее. При этом парадоксальным образом ничего не играть, быть самой собой – в кино или в театре – тоже очень сложно. То есть это такая палка о двух концах, и где-то посередине находиться проще.
Что было в таком случае самым сложным на «Раневской»? Та грань, где нужно было играть саму себя? Или, например, абстрагироваться и перевоплощаться в разные возрасты? Вот тут как раз было сочетание всего! Героиня, которую мы создали, очень верила в себя, в то, что всего добьется и у нее всё случится, потому что она этого достойна. Я такой верой в себя совсем не обладаю. Я катастрофически закомплексованный, с паническими атаками человек. Когда мне говорят, мол, какая ты молодец, что на это решилась, я даже не знаю, что ответить, потому что сама не понимаю, как я на это решилась. Это буквально слабоумие и отвага! Когда мозг отключается, и человек совершает что-то, не обдумывая, зачем и почему он это делает и уж тем более, что будет дальше. Так что в этом смысле было сложно найти грань между Раневской, которая абсолютно уверенно ходит на пробы и верит в то, что у нее всё получится, и Раневской самокритичной. Например, в интервью Крымовой она как раз говорила, что Вульф ей когда-то объясняла: «Вот когда ты, выйдя со сцены подумаешь, что у тебя всё получилось, вот здесь ты уже не актриса, а каботин». В Раневской каким-то поразительным образом сочетались абсолютная уверенность в том, что она сможет, и потрясающее самокопание, умение не считать себя великой, притом, что она была абсолютно великой. Плюс, конечно, было сложно переступить через бесконечное – кто Раневская, а кто я. Перед сменой в 5 утра я просыпалась и говорила, как мантру: «Это не Раневская, это персонаж!» И тогда шла на грим, хихикая-хахакая, обнималась со съемочной группой и так существовала на площадке. И третий сложнейший момент – скачки между возрастами, потому что в один съемочный день приходилось играть разные возрасты, причем довольно конкретные. Это не условные юность, старость и зрелость, а 47 лет, 18, 24. И это совершенно разная фокусировка, все-таки целая жизнь проходит у нашего персонажа и нужно помнить, что, где, как и когда произошло. К тому же съемки идут не по порядку: ты сегодня снимаешь сцену, а послезавтра или вообще через месяц снимаешь ту, что ей предшествовала. Так что нужно держать всё в голове, и это было очень сложно, но чертовски интересно! Это колоссальный актерский опыт. Независимо от того, во что вся эта история выльется и какими помоями меня обольют и уже обливают – я к этому готова. Очевидно было, что многие будут говорить: какой ужас, как вы посмели, где наша Фанечка, и что за чудовище тут вышло, есть наша великая артистка, а это говно какое-то! У меня нет на эту тему иллюзий, что все скажут, какая я гениальная и как точно все воплотила на экране. Я прекрасно понимаю всю ситуацию, и дай бог это пережить. И даже если меня больше никогда не позовут в кино, потому что все решат, что это чудовище снимать нельзя, тот опыт, который я пережила с «Раневской», стоит того, чтобы пойти в актерскую профессию и в ней пожить. Вы – центральный персонаж этой восьмисерийной истории, где практически в каждом кадре проходит множество других героев, в том числе тоже отсылающих к реальным личностям. Взять хотя бы того же Александра Домогарова
и его явление не только в образе Качалова
, но и в балетной пачке. Александр Домогаров – фантастический! Он с первого съемочного дня меня просто обнял словами. У нас было не очень много совместных смен – 10-15 – в течение полугода, но каждый раз, когда он появлялся, было ощущение, что меня кто-то защищает. Партнеров действительно было много, они все любимые и я очень им благодарна. Со съемок прошло два года, и даже был какой-то момент подсчета персонажей второго плана, третьего, артистов массовых сцен – это несколько сотен человек, и с каждым из них я соприкасалась на площадке.
Полина Кутепова
сыграла Павлу Вульф
– друга и в каком-то смысле учителя Раневской. А Даниил Спиваковский
– напротив, чуть ли не основного ее «недруга», главного режиссера Театра МоссоветаЮрия Завадского
. Когда я первый раз поступала к Женовачу, Полина и Ксения
Кутеповы там периодически появлялись, и я ими восхищалась! А на премьере «Раневской», кстати, была их мама, которая пожелала мне удачи. А с героем Спиваковского у нас на экране действительно конфликт, но партнерски, конечно, никакого конфликта не было. Я еще не смотрела весь сериал, но то, что Даня делал на площадке – это очень талантливо. Я знаю, что в Театре Моссовета артисты, особенно взрослые, не очень довольны тем, как показан их театр в этой картине. И это, конечно, заслуга Спиваковского, потому что он сыграл абсолютно закомплексованного, в каком-то смысле озлобленного человека, что было – опять же – очень правильно в контексте написанного сценария, а не в контексте истории, которая была на самом деле. Я, кстати, совсем недавно снова работала со Спиваковским на другом фильме, он там играет совершенно другого персонажа, но у нас и там с ним в кадре есть некий конфликт. Ваша героиня на прослушивании в театр читает монолог Катерины из «Грозы». А вы помните, что читали при поступлении в театральный? У меня было огромное количество материалов для поступления. Я же поступала два года. В первый у меня было 7-8 отрывков из прозы, 10 стихотворений, а к следующему прибавилось еще, вот только басни терпеть не могла, поэтому их всегда было две. И с этим огромным количеством текста на самом последнем туре мне так все это осточертело, что я сказала: «Василий Пупкин. Без названия». И начала нести какую-то отсебятину в духе: «Да, я знаю, что у меня большой нос, но я готова мыть полы и подметать за вами». В общем, какую-то полную чушь. А из нормального, а не придуманного материала я читала Зощенко, Тэффи, Цвейга, Ахматову, Цветаеву, Иртеньева, Хармса, Леонида Андреева. У меня даже где-то сохранилась тетрадочка на 300 страниц, полностью исписанная материалом для поступления.
Насколько я знаю, у вас есть благотворительный фонд «Я не один», где вы помогаете одаренным детям, оставшимся без попечения родителей. Продолжает ли он свою работу? К сожалению, в последние три года нет возможности и сил им заниматься. Мы создали этот фонда вместе с Женей Беркович
и провели два фестиваля «Я не один» не просто так ради театральной деятельности, а он имел вполне смысловой результат – после были усыновлены несколько детей. Но мы обе так себе менеджеры, поэтому находить деньги, людей, делегировать какие-то дела у нас совершенно не получалось. В 2019 году нам дали президентский грант на проведение третьего фестиваля, но так сложились обстоятельства, что Женя удочерила своих девочек, у меня подрастал ребенок, и мы поняли, что не справляемся, и для того, чтобы заниматься фондом, нужно полностью отказаться от собственной жизни, потому что ты берешь ответственность за 35 детей. Даже если ты берешь это на месяц, они все равно на всю жизнь остаются твоими. Их нельзя бросать. В этом, например, большая проблема поездок в детские дома с подарками на Новый год, с чем борются многие фонды. Так делать нельзя, потому что если ты приходишь один раз, то уже навсегда остаешься с этим ребенком, иначе у него только усугубляются чувства, потому что его чем-то одаривают и снова бросают. Как два ответственных человека мы отказались от президентского гранта на третий фестиваль, но нам удивительным образом разрешили его перенести на 2020 год, и мы собирались с силами, но потом случился ковид и никаких мероприятий уже нельзя было проводить. Так что в итоге все остановилось, хотя с ребятами мы поддерживаем отношения, но новых не берем. Сам фонд пока висит в воздухе, но я надеюсь, что в скором времени мы передадим его в ответственные руки, чтобы он дальше рос и развивался. Чего вам сейчас не хватает в российской киноиндустрии? Лично мне сейчас не хватает работы. Но если говорить глобально, то в российской киноиндустрии мне не хватает честности. А без честности не бывает свободы. Кстати, в спектакле «Наше сокровище», который поставила Женя Беркович в пространстве «Внутри», все эти вопросы проговариваются напрямую. Сериал «Раневская» в онлайн-кинотеатре KION с 8 февраля. Маша Токмашева
В онлайн-кинотеатре KION вышел сериал «Раневская», основанный на биографии Фаины Георгиевны Раневской , – великой актрисы и уже во многом культового автора всевозможных афоризмов, даже если многие из них и являются лишь творчеством, скорее, фольклорным. Главную роль в сериале исполнила актриса Мариэтта Цигаль-Полищук , которой, несмотря на известную творческую фамилию и запоминающуюся внешность, кажется, довольно долго не везло именно с главными ролями. Мы поговорили с Мариэттой о том, как она нашла путь к своей Раневской, почему нынешний сериал нельзя назвать подлинной биографией Фаины Георгиевны и как девиз про «слабоумие и отвага» помогает не только в актерской профессии, но и в жизни. фото: Мариэтта Цигаль-Полищук на премьере сериала "Раневская"/пресс-служба онлайн-кинотеатра KION Вы уже рассказывали в других интервью, что впервые пробовались на роль Раневской чуть ли не 10 лет назад, причем на разные проекты, которые в итоге так и не запустились. Можно ли назвать выход этого сериала в каком-то смысле вашей актерской судьбой? Я очень люблю свою работу и стараюсь максимально профессионально подходить ко всему, что с ней связано. А вот в эти «штуки-дрюки» про судьбу, мистику и всякие перерождения я не верю. При подготовке к роли вы посмотрели и прочитали всё, что только есть в доступе. Но можете назвать какое-то главное произведение, которое задало ритм вашей работе? Отправными точками для меня стали книга Алексея Щеглова, «эрзац-внука», как называла его Раневская, и ее интервью Наталье Крымовой . Недавно поймала себя на том, что решила пересмотреть кусочек этого интервью и поняла, что знаю его уже наизусть. Прошло два года с момента подготовки к съемкам, а я до сих пор помню его дословно. Вы не раз подчеркивали, что в «Раневской» представлена именно ваша Фаина, отчасти вымышленный персонаж. Что в ней именно от вас? Знаете, Феллини говорил, что, если даже снимать историю аквариумных рыбок, – это все равно будет автобиография. Так что здесь от меня есть я. В течение восьми часов экранного времени примерно семь в кадре нахожусь я, так что даже не знаю, как вам перечислить, что именно там от меня есть. фото: Сериал "Раневская"/пресс-служба онлайн-кинотеатра KION Но есть же разные актерские пути – максимально отстраниться от персонажа либо напротив найти с ним точки соприкосновения. Мне кажется, в моем человеческом восприятии мира и реальности довольно много соприкосновений с тем, что я знаю о Фаине Георгиевне. Я не знаю, насколько это имеет отношение к действительности, потому что лично я с ней знакома не была, и, к сожалению, даже вживую не видела ни одного ее спектакля, потому что родилась уже после ее смерти. Но исходя из того, что я прочитала и посмотрела всё, что можно было прочитать и посмотреть, я увидела в ней много того, что во мне откликается, что есть и в моем характере. Например, отношение к честности, юмору, отношение к людям и даже животным. Но я – опять же – настаиваю, что это совпадения именно с тем персонажем, которого мы придумали. Я не беру на себя смелость и наглость произносить, что это совпадения именно с Фаиной Георгиевной Раневской. После «Раневской» выходит байопик «Шаляпин», был проект про Гурченко, например, но, кажется, что об этих людях мы – даже если не застали их – знаем несколько больше, чем о Фаине Георгиевне, которая уже для нескольких поколений стала, скорее, неким мифом, источающим афоризмы. Да, это человек-анекдот в общепринятом восприятии. Коим она вовсе не была, на мой взгляд. И в сериале есть такие ключевые фразочки, но тем не менее вы пытаетесь все-таки показать, какой бы могла быть ее жизнь. В этом смысле, например, вторая серия иллюстрирует еще и большую трагедию семьи Раневской. Это тоже немного сказка и, если открыть историю, то всё было немного не так. Но у нее вообще в жизни было довольно много разного формата трагедий. фото: Сериал "Раневская"/пресс-служба онлайн-кинотеатра KION Но насколько важен в подобных проектах исторический контекст для людей, живущих здесь и сейчас? Вот был прошлогодний «Вертинский», будет «Шаляпин», уже появилась «Раневская» – сериалы о великих личностях на стыке эпох. Почему, на ваш взгляд, таких проектов появляется все больше? Думаю, что мы здесь и сейчас тоже живем в историческом сломе. Но гораздо проще говорить о том, что произошло когда-то, чем о настоящем. У вас нетипичная для актрисы внешность… Так говорят, да. Возможно, в европейском кино мы бы так не говорили, но, думаю, что в российском кино вы не раз это слышали. И есть ощущение, что поэтому вам чаще предлагают исторических персонажей. Вам самой в чем интереснее играть и, может быть, есть даже какая-то именно в плане кино мечта? Я очень люблю работать, но, к сожалению, работаю мало, хотя, наверное, сейчас это странно прозвучит, потому что я теперь из каждого утюга интервью даю – это тоже часть работы. Вот часто спрашивают артистов про роль мечты. Но я, наверное, неправильная актриса, потому что у меня нет мечты сыграть какую-то конкретную роль. Очень люблю «Сирано де Бержерака» и, если бы мне дали сыграть именно Сирано, а не Роксану, я была бы, наверное, счастлива. Но глобально я хватаюсь за всё, хотя меня довольно редко зовут на пробы. Меня, кстати, спрашивали недавно, часто ли я прохожу кастинги, и я не смогла ответить на этот вопрос, потому что меня реально редко на них зовут. А почему так происходит? Если бы я знала, почему, я бы, наверное, попробовала эту ситуацию исправить! Я очень люблю познавать всё новое. Я работаю в иммерсивном шоу «Вернувшиеся», потому что это вообще не театр, а совершенно другое пространство, совершенно иная профессиональная история. Когда в Театр на Малой Бронной пришел Егор Дружинин ставить хореографический спектакль «Яма», я пришла на кастинг и сказала: «Здравствуйте, Егор, я вообще не умею танцевать. Покажите мне связку, я ее запишу, заучу дома и потом вам покажу и докажу, что могу. Просто для этого мне нужно больше времени». И я пошла домой учить эту связку, потом пришла к Егору, и он меня взял в этот спектакль, хотя, скорее всего, Дружинин об этом пожалел, потому что я доставила массу сложностей. Потому что, когда ты работаешь с танцующими людьми, которыми на запоминание связки нужно 15 минут, – это одно. А когда приходит человек, которому на это нужно три дня, – другое. Да, я все запомню и буду делать не хуже, чем другие, но мне на это нужно больше времени. Так что чем сложнее, тем мне интереснее, и неважно, историческое это кино или современное. Чем дальше от меня как от человеке – тем тоже интереснее. При этом парадоксальным образом ничего не играть, быть самой собой – в кино или в театре – тоже очень сложно. То есть это такая палка о двух концах, и где-то посередине находиться проще. фото: Мариэтта Цигаль-Полищук/актерское агентство №1 Что было в таком случае самым сложным на «Раневской»? Та грань, где нужно было играть саму себя? Или, например, абстрагироваться и перевоплощаться в разные возрасты? Вот тут как раз было сочетание всего! Героиня, которую мы создали, очень верила в себя, в то, что всего добьется и у нее всё случится, потому что она этого достойна. Я такой верой в себя совсем не обладаю. Я катастрофически закомплексованный, с паническими атаками человек. Когда мне говорят, мол, какая ты молодец, что на это решилась, я даже не знаю, что ответить, потому что сама не понимаю, как я на это решилась. Это буквально слабоумие и отвага! Когда мозг отключается, и человек совершает что-то, не обдумывая, зачем и почему он это делает и уж тем более, что будет дальше. Так что в этом смысле было сложно найти грань между Раневской, которая абсолютно уверенно ходит на пробы и верит в то, что у нее всё получится, и Раневской самокритичной. Например, в интервью Крымовой она как раз говорила, что Вульф ей когда-то объясняла: «Вот когда ты, выйдя со сцены подумаешь, что у тебя всё получилось, вот здесь ты уже не актриса, а каботин». В Раневской каким-то поразительным образом сочетались абсолютная уверенность в том, что она сможет, и потрясающее самокопание, умение не считать себя великой, притом, что она была абсолютно великой. Плюс, конечно, было сложно переступить через бесконечное – кто Раневская, а кто я. Перед сменой в 5 утра я просыпалась и говорила, как мантру: «Это не Раневская, это персонаж!» И тогда шла на грим, хихикая-хахакая, обнималась со съемочной группой и так существовала на площадке. И третий сложнейший момент – скачки между возрастами, потому что в один съемочный день приходилось играть разные возрасты, причем довольно конкретные. Это не условные юность, старость и зрелость, а 47 лет, 18, 24. И это совершенно разная фокусировка, все-таки целая жизнь проходит у нашего персонажа и нужно помнить, что, где, как и когда произошло. К тому же съемки идут не по порядку: ты сегодня снимаешь сцену, а послезавтра или вообще через месяц снимаешь ту, что ей предшествовала. Так что нужно держать всё в голове, и это было очень сложно, но чертовски интересно! Это колоссальный актерский опыт. Независимо от того, во что вся эта история выльется и какими помоями меня обольют и уже обливают – я к этому готова. Очевидно было, что многие будут говорить: какой ужас, как вы посмели, где наша Фанечка, и что за чудовище тут вышло, есть наша великая артистка, а это говно какое-то! У меня нет на эту тему иллюзий, что все скажут, какая я гениальная и как точно все воплотила на экране. Я прекрасно понимаю всю ситуацию, и дай бог это пережить. И даже если меня больше никогда не позовут в кино, потому что все решат, что это чудовище снимать нельзя, тот опыт, который я пережила с «Раневской», стоит того, чтобы пойти в актерскую профессию и в ней пожить. Вы – центральный персонаж этой восьмисерийной истории, где практически в каждом кадре проходит множество других героев, в том числе тоже отсылающих к реальным личностям. Взять хотя бы того же Александра Домогарова и его явление не только в образе Качалова , но и в балетной пачке. Александр Домогаров – фантастический! Он с первого съемочного дня меня просто обнял словами. У нас было не очень много совместных
Арина Жаркова: биография Творческая биография Арины Жарковой – книга, в которой пишутся первые страницы. Начинающая актриса дебютировала ...
→ Подробнее:)
