«Северный ветер»: Многоуровневый гротеск Ренаты Литвиновой - «Рецензии»

В прокат выходит макабрическая сказка Ренаты Литвиновой «Северный ветер». Дарья Тарасова рассказывает, как устроен гротескный мир фильма и зачем его разрушают. У матриархального клана Северных полей есть традиция: каждый Новый год вся семья во главе с Маргаритой (Литвинова) собирается вместе, чтобы в полночь дождаться 13-го удара часов (в их поместье у циферблатов ровно столько делений), сжечь бумагу с написанным на ней желанием и выпить пепел вместе с шампанским. Одно из таких празднеств запускает цепочку событий, которые приведут к неизбежному увяданию фамилии. У сына Маргариты Бенедикта (Антон Шагин ) есть невеста-стюардесса Фанни (Ульяна Добровская ), которая погибает в авиакатастрофе вскоре после семейного пира. С тех пор почва Северных полей начинает источать гниль. Гниют деньги и ассигнации, сундуками закопанные в полях, покрывается трещинами и плесенью поместье, постепенно уходят из жизни члены самой влиятельной семьи. А все это время Маргарита ждет визита — или хотя бы звонка — неизвестного гостя. «Северный ветер» — третий после «Богини: Как я полюбила» (2004) и «Последней сказки Риты» (2012) полностью авторский фильм Ренаты Литвиновой, где она солирует, режиссирует и продюсирует по собственному сценарию. Вырос он из одноименного театрального дебюта в МХТ имени Чехова — и через условность подмосток принято воспринимать не только творчество Литвиновой (актерское и режиссерское), но и публичный образ. Хотя в ее будто постановочных жестах и специфически сценической интонации театральности гораздо меньше, чем может показаться. «Северный ветер» — хара?ктерное расширение и без того гротескной вселенной, где Рената Литвинова не только создательница, но главный субъект и объект. Она постоянно дополняет образ и полностью поглощает своей полновесностью пространство сцены или кадра. Новый фильм, зарождавшийся на подмостках, эту театральную условность усваивает и приумножает. Герметика клаустрафобных комнат фамильного поместья, пульсирующая за счет перемежающихся аскетично-общих и детально-крупных планов (оператор — Олег Лукичев ), насильно втягивает зрителя, вжимает его в полотно экрана. Окончательный переход в статус соучастника довершают выдержанные расфокусы, которые переносят смотрящего на территорию условности — в коробку «трехстенного театра», а затем и вовсе в коридоры фамильного особняка. Члены семейства выписаны по образу европейских драм XX века: тут и ожидатели Годо, и остраненные герои «эпического театра» Брехта , и даже женщины Робера Тома , экранизированные Озоном в 2002 году. Все — будто бы в одном лице, лице Маргариты. Подчеркнутый матриархальный уклад — зазноба ушедшего века, этическая данность нынешнего, не всеми отчего-то принимаемая, — изящная аксиома мира Литвиновой; правило, которое позволяет ей прежде всего играть саму себя безо всякой политической подоплеки. Время в «Северном ветре» — тоже театрализовано: условно и осязаемо. Единство места и действия рушится неструктурированным ходом часов: неизменная Маргарита с чуть менее стабильными родственниками проживает несколько десятков лет. Смена вех проявляется не в посеребренных волосах Бенедикта или выросшем внуке (Михаил Гавашели ), а за счет распада декораций — гниения дома, символа власти и благополучия клана. Время в более широком смысле — эпоха, мало-мальски уловимые признаки Zeitgeist — кажется, тоже заморожено или запрятано в фантасмагорических декорациях. Хотя в один из новых годов Маргарита со слугами выходит на крышу, откуда открывается вид на современный Кремль — и куранты бьют 13 раз. Финальный штрих — жанровый грим. Масштаб сюжета и конфликта намекают на семейную сагу, диалоги в духе Литвиновой — на сюрреалистическую комедию, декорации и костюмы — на костюмированную сказку или фантастическую мистерию в сугубо северном колорите. Однако многоуровневая условность «Северного ветра» создана с единственной целью — быть разрушенной к финалу. Дожив свой век, Маргарита попадет в пространство параллельное, быть может, загробное или же просто послежизненное — вырвется наконец из фамильного поместья. Время там пойдет вспять (снежинки взмоют с земли в небо), место очертит урбанистическая конкретика (разве что стилизованный вагон метро — старого образца), а в холле станции «Тринадцатая» ее будет ждет он — тот самый заветный гость, чьего звонка она так и не услышала. «Северный ветер» в прокате с 6 февраля. Дарья Тарасова