О бедном гусаре замолвите слово - Трейлеры

---

---

Действие картины происходит примерно через 30 лет после Отечественной войны 1812 года (Пушкина уже нет в живых, но бунтовщиков по старой памяти ещё именуют «карбонариями»). Губернский город Губернск взбудоражен вступлением гусарского полка. В это время в город прибывает из Санкт-Петербурга чиновник граф Мерзляев (Олег Басилашвили), имеющий поручение проверить нескольких офицеров этого полка на благонадёжность. В местной тюрьме сидит попавший туда за скандальный поступок провинциальный актёр Бубенцов (Евгений Леонов), в дочь которого — Настю (Ирина Мазуркевич) — влюбляется подозреваемый в неблагонадёжности корнет Плетнёв (Станислав Садальский). Мерзляев привлекает Бубенцова для своей операции, заставив его разыгрывать роль опасного бунтовщика, которого под конвоем должен перевезти Плетнёв. Бубенцов настолько входит в образ, что Плетнёв из сострадания отпускает его на свободу, после чего на Бубенцова начинается уже настоящая охота…

В главных ролях

Евгений Леонов — Афанасий Петрович Бубенцов, провинциальный актёр

Олег Басилашвили — граф Мерзляев, действительный тайный советник

Ирина Мазуркевич — Настя Бубенцова
Станислав Садальский — корнет Алексей Плетнёв
Валентин Гафт — полковник Иван Антонович Покровский, командир кавалерийского полка
Андрей Миронов — текст от автора
Георгий Бурков — Артюхов (Егорыч), камердинер Мерзляева
В ролях
Зиновий Гердт — Берцовский, продавец попугаев
Александр Белявский — губернатор
Зоя Василькова — губернаторша
тюремщики
Виктор Павлов — Степан
Борислав Брондуков
гусары
Владимир Носик — корнет Симпомпончик
Валерий Погорельцев — Лыткин
Николай Кочегаров
Алексей Шмаринов
Анатолий Егоров
Анатолий Меньщиков
модистки
Наталья Гундарева — Жужу
Светлана Немоляева — мадам
Лия Ахеджакова — Лулу
провинциальные актёры
Валентина Талызина — Анна Петровна Спешнева
Григорий Шпигель — суфлёр
Готлиб Ронинсон — Марк Юльевич Мовзон
Виктор Филиппов — Фёдор Степанович Спиридонов
В эпизодах
А. Ведёнкин, Т. Вемян, Л. Волкова, М. Голуб, И. Михайлов, Э. Рязанов (кондитер), Д. Шепелев
Музыка
Композитор Андрей Петров написал песни в кинофильме на стихи поэтов пушкинского времени П. А. Вяземского и Д. В. Давыдова, дореволюционного поэта-шансонье Михаила Савоярова (1876—1941) и других. В записи, выпущенной позднее в качестве грампластинки, принимали участие Оркестр Госкино СССР (дирижер С.Скрипка) и Государственный духовой оркестр РСФСР (дирижер Н. Сергеев)
«Песенка про трубачей» (А. Петров — Савояров М. Н.), исполняет Андрей Миронов. На пластинке и в титрах указано — «Слова народные». (Авторство этой песни зачастую ошибочно приписывается Александру Галичу, который знал, любил и исполнял эту песню). Впервые эти куплеты (со словами и музыкой Михаила Савоярова) были напечатаны в нотном издательстве «Эвтерпа»: Савояровъ М. Н. «Трубачи» (постой в деревне), куплеты. — Петроград, 1916 год.
Вальс (А. Петров), исполняет Оркестр Госкино СССР.
«» (А. Петров — Неизвестный автор, исполняет Станислав Садальский.
«Друзьям» (А. Петров — П. Вяземский), исполняет Андрей Миронов. Стихотворение «Друзьям» написано в 1861 году.
Полька-галоп
«Большая дорога» (А. Петров — Михаил Светлов), исполняет Андрей Миронов. Стихотворение «Большая дорога» написано в 1928 году.
Романс Настеньки («Серые шинели») (А. Петров — Марина Цветаева), исполняет Ирина Мазуркевич. Стихотворение «Генералам двенадцатого года» написано в 1913 году.
Марш (А. Петров), исполняет Оркестр Госкино СССР.
«Песенка Плетнева» («Сердца томная забота…») (А. Петров — П. Вяземский), исполняет Станислав Садальский. Стихотворение «Хандра» написано в 1831 году.
Песенка в пансионе («Зима пронеслась, и весна началась») (А. Петров — Роберт Бернс, перевод С. Маршака). Исполняют Ирина Мазуркевич и вокальный ансамбль. Английское стихотворение «The Winter It Is Past» написано в 1788 году, перевод Маршака опубликован в 1959 году (только 2 первые строфы из всего стихотворения).
«Романс полковника» (А. Петров — П. Вяземский), исполняет Валентин Гафт. Стихотворение «Я пережил» написано в 1837 году.
И опять про трубачей
Съёмочная группа
Авторы сценария:
Григорий Горин
Эльдар Рязанов
Режиссёр-постановщик: Эльдар Рязанов
Оператор-постановщик: Владимир Нахабцев
Художник-постановщик: Александр Борисов
Звукооператор: Александр Погосян
Композитор: Андрей Петров
Стихи:
Пётр Вяземский
Марина Цветаева
Михаил Светлов
Михаил Савояров
Дирижёр: Сергей Скрипка
Костюмы: Нелли Фомина
Монтажер: Валентина Кулагина
Директор картины: Борис Криштул
Работа над фильмом стала тяжёлым испытанием для режиссёра и всей съёмочной группы. Сценарий фильма был написан летом и осенью 1978 года. В Комитете по кинематографии СССР сценарий не приняли и Эльдар Рязанов отнёс его на Центральное телевидение СССР. Осенью 1978 года шли съёмки фильма «Гараж» и, одновременно, режиссёр ждал решения по фильму «». После долгих бюрократических проволочек сценарий был принят в производство на студии ТО Экран.
Осенью 1979 года картина была запущена в производство на кинематографической базе студии «Мосфильм», а в декабре советские войска вступили в Афганистан. Это обстоятельство самым неожиданным образом сказалось на сюжете будущего фильма.
Изначально, по замыслу создателей, Мерзляев был жандармским офицером, но, по настоянию кинематографического руководства, всякое упоминание об этом российском силовом ведомстве было исключено из сценария фильма. В результате Мерзляев стал невнятным чиновником по особым поручениям. При этом, чтобы в его должности звучала причастность к спецслужбам, его наградили чином действительного тайного советника. Такой генеральский чин в Российской империи могли носить только высшие чиновники уровня министра. Сюжетный ход выглядел неправдоподобным. Чиновник такого ранга не стал бы лично приезжать в провинциальный город и заниматься мелкими интригами.
Были и другие правки. «Заведение мадам Жозефины» превратилось в «Салон мод мадам Жозефины» и гусары заходят в гости к белошвейкам и модисткам. Зрителям приходилось самим догадываться что скрывалось за эвфемизмом. В результате этих, на первый взгляд, небольших изменений пришлось полностью переписывать весь сценарий, но смысловые нестыковки всё равно остались.
В марте 1980 года завершились пробы актёров. Съёмки фильма прошли летом 1980 года в Ленинграде, Павловске и московской усадьбе Братцево закончились в августе. Несколько раз по ходу работы над фильмом Рязанов получал распоряжения закрыть фильм, но за него вступались чиновники Госкино СССР. Сценарий претерпел множество изменений и цензурных купюр.
Работа над фильмом «О бедном гусаре…» была не только проверкой профессионализма, она была экзаменом на честность, порядочность и благородство. Содержание картины перекликалось с нашей жизнью, с нашей работой. Провокации, интриги, гнусности, о которых рассказывалось в нашем сценарии, мы испытывали на себе, снимая картину. Каждая сцена, которую предстояло снимать завтра, как правило, накануне переделывалась, уточнялась, дописывалась, что тоже усиливало хаос и неразбериху на съемочной площадке. Пожалуй, «О бедном гусаре…» была моя самая непосильная работа. Удары сыпались со всех сторон, извне и изнутри.
— Эльдар Рязанов
В ноябре 1980 года прошла приёмка картины. Комиссия раскритиковала финал и потребовала не делать его столь трагическим. После сложных дискуссий Рязанову поначалу удалось сохранить трагикомедийный замысел и оставить смерть Бубенцова. Премьерный показ картины на ЦТ СССР состоялся 1 января 1981 года. Последнее цензурное изменение было внесено буквально за два дня до премьеры. Всемогущий председатель Гостелерадио Сергей Лапин, как известно, не любил сцен, связанных с церквями на экране, и распорядился о правке фильма. В 1981 году зрители увидели финал, в котором не было короткой сцены похорон Бубенцова около церкви и некоторых других реплик героев. После этого картина не демонстрировалась на телевизионном экране около 5 лет и следующий показ был только в 1986 году.
В 1997 г. в рамках ретроспективы фильмов Эльдара Рязанова на телеканале "ОРТ" была показана удлинённая режиссёрская версия фильма.
— История, которую мы хотим рассказать, не опирается на факты: она настолько невероятна, что в неё просто нельзя не поверить. Приключилась она в то замечательное время, когда мужчины владели шпагой лучше, чем грамотой, и шли бесстрашно не только в бой, но и под венец; когда женщины умели ценить бескорыстную любовь и вознаграждали её приданым; когда наряды были такими красивыми, а фигуры такими стройными, что первое было не стыдно надевать на второе.
— Когда царь любил свой народ и народ платил ему тем же, ну.. и еще кое-чем
— Когда лучшие умы молчали, потому что им затыкали рты, а худшие говорили, хотя впрочем могли бы и помолчать.
— Встань-ка вон там, у той липы.
— Ваше сиятельство, это не липа, это дуб.
— Да? А выглядит как липа…
— Чем угощаете, голубчики?
— Извините, Ваше сиятельство, опять икрой.
— Опять?! Безобразие!
— Граф — добрый. Мухи не обидит. Сатрап — он и есть сатрап.
— Справишься со своим новым амплуа — награжу щедро. Может, вольную дам. Хочешь на волю-то?
— Нет! Никак нет! Чё я там не видел?!
— Плетнёв Лёшка.
— Стервец!
— Герой. А в корнеты, господин губернатор, он разжалован за дуэль.
— Дуэль был из-за дамы?
— Ну, разумеется, сударыня. Из-за двух!
— Там мышь! Дездемона, там мышь!!!
— Дездемона! Я твой Ромео!
— Арапом быть перестал, но до русского тебе ещё мыться и мыться.
— Вставай, карбонарий хренов! Мочалов… Щепкин…
— А может, проще повесить тебя, голубчик?
— Так… Ваше сиятельство… верёвку-то ведь фальшивой не сделаешь!
— Для такого дела и настоящей не жалко.
— Дайте мне поручение, а уж особым я его как-нибудь и сам сделаю.
— Ну хорошо, допустим: первый научил второго, второй третьего. Я ещё могу понять. Но этот-то мерзавец — он ведь не просто повторяет, он выводы делает.
— У нас тюрьмы крепкие, не только полковников, генералов успокаивают.
— Я понимаю, когда из тюрьмы не выпускают. Но когда не впускают… Это хамство!
— Это гадко!
— Не спорю.
— Это отвратительно!
— Совершенно с вами согласен.
— Это подло!
— И я того же мнения.
— Ну, вы мой полк не марайте. Мои орлы газет не читают, книг в глаза не видели — никаких идей не имеют!
— Не надо перехваливать, Иван Антоныч.
— Если он на чём настаивать будет, не кочевряжьтесь.
— Вы что это, в дурном смысле?
— В нём.
— Да вы что? Я девушка порядочная.
— Вот поэтому и говорю: не кочевряжьтесь!
— Во время представления в суфлёрской будке появилась пьяная офицерская рожа… в смысле… лицо защитника отечества…
— Кремом амурную надпись не желаете? Можем и по-французски.
— Тётя Аня, а у нас случайно стрихнина нет?
— Ну спасибо! Молодец, надумала! А позвольте вас спросить: стрихнин для кого? Для себя или для кавалеру?
— Не знаю. Как получится.
— Чёртов кондитер! Ведь обещал торт коньяком пропитать! Жулик!
— Милый, это ж театр! Это тебе не в глазок смотреть. Тут в оба надо!
— Вот вы, например, кто?
— Я Марк Туллий Цицерон!
— Я не в этом смысле! Я… По пачпорту кто?
— А-а-а… Анна Петровна Спешнева по паспорту.
— А вы кто будете, мадам?
— Фёдор Степанович Спиридонов я.
— Как это, а-а-а…
— А вы-то кто будете?
— Я Марк Юльевич Мовзон.
— По пачпорту, я спрашиваю!
— Я по паспорту Марк Юльевич.
— Братцы мои! Дорогие… плебеи и фавны! Фурии также… и остальные… гетеры. Если собрата свово вы предать не хотите, то помогите ему пробежать через сцену!
— Будем последними тварями, если ему не поможем!
— Что ж ты, собрат, не подобно эпохе оделся?
— Не было… О, было б, братцы… некогда… раскинуть… мозгами!
— Может, его за Нерона нам выдать — как будто?
— Где же ты видел Неронов в лаптях и онучах?
— А я не пойму: вы меня в чём-то подозреваете? Или ревнуете?
— Я тебя допрашиваю, дура.
— Подождите, а как вы сюда прошли?
— Я? Вот так вот и прошла.
— Посторонних в полк не пускают.
— Это я-то им посторонняя? Ну вы скажете, господин хороший!
— Хватит, хватит! Полумасками, полусказками сыт по горло!
— Нет благородных людей в России! Нет! Не доросли! Рылом не вышли!
— Дурь наша российская! Я ещё понимаю, когда самозванец на трон. Но самозванец на плаху…
— Игры кончились, теперь жизнь начинается, только, увы, недолгая.
— Любовь — это дело полиции.
— Я вас не под венец звал, у меня были более серьезные намерения. Я хотел сделать вас своим интимным другом.
— Это было время, когда лучшие умы мыслили, но молчали, поскольку им затыкали рты, а худшие - говорили, хотя между прочим, могли бы и помолчать...