Юлия Бурова: «На съемочной площадке Андрей Сергеевич был просто папой» - интервью

В российский прокат 12 ноября выходит новая работа Андрея Кончаловского «Дорогие товарищи!», ранее удостоенная спецприза жюри Венецианского кинофестиваля, а затем ставшая фильмом закрытия «Кинотавра». Визуально монохромная история Новочеркасского расстрела представляет при этом невероятно объемный взгляд большого художника – не только на прошлое, но и на настоящее. Исключительно актуальная картина – заслуга не только режиссера, здесь частично возвращающегося к своим давним размышлениям о судьбе народа и власти, но и актеров. Главная роль – коммунистки, верящей в светлое будущее, – досталась Юлии Высоцкой . А ее дочь – Светку, примкнувшую к рабочей забастовке, – сыграла дебютантка Юлия Бурова . Для нее «Дорогие товарищи!» – по-настоящему первая работа в кино. Большая работа в большом кино. Мы поговорили с начинающей актрисой о том, каково это — оказаться на съемочной площадке сразу у Кончаловского, да еще и в такой сложной и многогранной истории. фото: Анна Темерина Насколько я понимаю, вы учились в мастерской Андрея Сергеевича в ГИТИСе? Еще учусь – на третьем курсе. И тем удивительнее для меня все, что сейчас происходит. На кастинг «Дорогих товарищей!» я шла с желанием попробовать свои силы, получить именно опыт проб, потому что пока меня мало куда зовут. Прочитав сценарий, я бы в жизни не подумала, что этой героиней могла бы быть я. На эту роль пробовалось много актрис, и я решила отпустить все тревоги, не придавать большой значимости, поскольку все понимала и особо ни на что не рассчитывала. И когда мне прислали сообщение «Юля, поздравляю! Ты – Светка!», я просто не могла в это поверить. Это были невообразимое счастье и шок. Он у меня по-прежнему: я не могу поверить, что фильм, в котором я есть, получил приз в Венеции, что я была на «Кинотавре», что сейчас он выходит в прокат. Как-то Андрей Сергеевич выделял вас на курсе? Не было ли на пробах ощущения, что раз вы его ученица, то шансов пройти все же больше? Он не только меня с курса пробовал, поэтому приоритета ученицам точно не было. У нас с Андреем Сергеевичем на курсе непростые отношения – он меня выделяет в плане того, что все плохо, а не все хорошо. Поэтому я всегда думаю, что просто надо работать. Я же еще на втором курсе начала играть в театре у него «Вишневый сад», во что тоже долго не могла поверить. Насколько он как педагог, как режиссер театра и режиссер кино отличается? Андрей Сергеевич себя не называет педагогом, он говорит, что он режиссер и с нами работает, как с профессиональными артистами, не сюсюкает. Когда у меня был первый съемочный день, я, конечно, переживала. На курсе есть ощущение педагога, мощной энергии великого мастера, которого порой побаиваешься. А на площадке он был просто папой, с такой там все было невероятной любовью. На курсе, естественно, тоже с любовью, но на съемках тебе доверяют так, будто что бы ты ни сделал – все равно будет правильно. Слышали ли вы что-то об истории Новочеркасского расстрела до того, как начали участвовать в фильме? Об этом событии я знала очень мало, хотя сама из Ростовской области, из города Каменск-Шахтинский, это в 100 км от Новочеркасска, и у нас есть люди, которые возили на кладбища жертв того дня. То есть заочно мы историю знаем, но погружаться глобально в нее я начала, только когда меня утвердили на роль. Еще перед пробами мне папа и дедушка рассказывали, что произошло. И я недоумевала, как такое могло случиться, как наших же рабочих расстреляла наша же власть. И как моя героиня не могла представить, что такое возможно, так и я как Юля Бурова этого не понимала. Конечно, что-то я еще прочитала в интернете, но главное – много разговаривала с дедушкой, пыталась понять колорит тех людей и перенести его на себя. Мне опять пришлось «гэкать» и «шокать», хотя я от этого долго избавлялась: у меня были довольно большие сложности с говором на первом-втором курсе, сейчас даже иногда проскальзывает, но во время работы над фильмом мне пришлось опять восстанавливать прошлое. фото: Анна Темерина Насколько, как вы думаете, для Кончаловского было важно, что и вы, и Юлия Высоцкая оттуда, из Ростовской области? Есть же все-таки, несмотря на одну страну, различия между людьми, живущими на юге и в условной Сибири. Казачество, свобода в крови, да. Андрей Сергеевич очень трепетно подбирает людей в свои картины, и у него всегда должны быть лица, которые отображают эпоху. Насчет географии – не знаю. Не могу сказать, что в моем случае был уклон на то, что я из Каменска. Скорее наоборот, мне нужно было учиться не бояться высказывать эту боль в крови, как делает моя героиня. Я просто совсем другой человек. Не бунтарка? Еще все впереди, кто знает. Но в какие-то моменты я даже в себе это гасила – мне это нужно было как человеку. Знаете, вот как и Андрей Сергеевич характеризует этих людей, и это такое очень правильное выражение, не знаю, насколько можно его озвучивать, – у них «яйца в штанах». Причем, как у мужчин, так и у женщин. И этот дух для Андрея Сергеевича, безусловно, был важен. Из этого духа складывается вся история, потому что люди были именно такие – они не побоялись выйти на забастовку, выразить свое недовольство. Непонятно, пошел бы на такое другой народ, а вот казаки пошли. В фильме есть непрофессиональные актеры, как начинающей актрисе с ними работалось? Всегда же есть опасность недоиграть или переиграть в сценах, где есть непрофессиональные артисты с их, как водится у Кончаловского, сумасшедшей органикой. В процессе работы об этом совершенно не думаешь. Учась в театральном вузе, я понимаю, что методы работы в театре и кино совершенно разные. И в первую очередь на съемочной площадке я боялась кого-то подвести, хотя так нельзя было думать. Нужно было сразу идти и делать, быть свободной. А я переживала, что могу что-то сделать не так, потому что у меня нет опыта в кино, я никогда с этим не сталкивалась. Но все оказалось намного проще, чем я думала, но при этом, конечно, трудно. Особенно первый съемочный день! Мне казалось, что меня все ненавидят, потому что у меня долго не получалась одна сцена. У Андрея Сергеевича кино – это всегда живая история, и сценарий он может менять на ходу. Мне утром дают сцену, я понимаю, это нужно выучить и чтобы все отложилось в голове, нужна хотя бы ночь. Меня Юлия Александровна Высоцкая пыталась успокоить, говорит, ты не переживай по поводу текста – просто его говори и думай, что у тебя автобус сейчас и ты на него можешь опоздать. А я не понимаю, как, не выучив текст, можно о нем не думать, но при этом его говорить, он же еще не живет во мне. Поэтому мне казалось, что это раздражает всех, хотя у нас была очень теплая атмосфера. Все в итоге получилось, но я потом подошла к Андрею Сергеевичу с извинениями. Он похлопал меня по плечу и по-отечески сказал: «Все нормально». фото: Геннадий Авраменко // Андрей Гусев и Юлия Бурова А сыграло ли на пользу вашей героине, которая тоже, в общем, впервые совершает поступок, круто изменяющий ее жизнь, то, что для вас это первая работа в кино? Первый опыт, конечно, важен и в случае моей героини, и в случае меня, хотя это совершенно разные вещи, я разделяю историю персонажа и свою собственную. Какие-то параллели в связи с этим я не проводила. Как говорит наш прекрасный педагог Геннадий Геннадьевич Назаров : «Не нужно играть, нужно жить». И я пыталась там жить, работать – как актриса, как еще студентка! Разве что первое время боялась камеры и сначала вообще не понимала, что все меня видят на плэйбеке. Вы до этого смотрели фильмы Андрея Сергеевича, и намеренно ли вы пошли к нему на курс? Это удивительная история. Не знаю почему, но мне в детстве папа постоянно показывал фильм «Глянец», и эта история про нашу ростовскую Галку так тепло и искренне во мне отзывалась, хотя я бы никогда не подумала, что смогу стать частью этого всего. Когда я поступала, то узнала, что Андрей Сергеевич набирает курс. Это было мое первое прослушивание во всех ВУЗах, это был платный курс, и я пошла туда просто попробовать свои силы, понять, каково это — выходить к комиссии и читать свою программу. Я пришла к ГИТИСу примерно в час дня вся такая красивая, в платье, туфлях, а потом долго ждала свою очередь, и через какое-то время сначала переобулась в кроссовки, потом надела штаны, потом – куртку, потому что было уже почти 11 вечера и похолодало. И вот как раз в это время до меня дошла очередь, и я такая зашла: «Здравствуйте, меня зовут Юля Бурова, мне 17 лет». Андрей Сергеевич – фантастический человек, он сам всех будущих студентов с утра слушал, хотя есть мастера, которые приходят уже только на конкурс и смотрят на тех, кого отобрали педагоги. К 11 вечера я была уверена, что мастер уже набрал всех своих, но когда вышла, то случился контакт глазами, я поняла, что это мое, что я хочу здесь быть и буду. Потом я проходила в других местах, но сказала маме и папе, что очень хочу именно сюда. И когда я папе рассказала, что нас смотрел сам Кончаловский, он сказал: «Давай, дерзай!» Хотя изначально был вообще против моего поступления, у нас из-за этого были конфликты. Мама меня поддерживала, а папа, так как очень меня любит, сильно за меня переживал. Но когда я рассказывала ему истории про поступление, он сказал, что пойдет за меня ставить свечку. И молился за меня в церкви, и трясся каждый раз, когда я шла на прослушивания. Но как только я прошла к Андрею Сергеевичу, все сказали, что сделают всё, чтобы я у него училась. Хотя мы до конца не верили, что это возможно! Но вот уже третий курс. Теперь вы будете сниматься только у Андрея Сергеевича или у вас уже появился пул режиссеров, с которыми бы вы хотели поработать? Может быть, кстати, и зарубежных – с учетом венецианского приза фильму? Когда я поступала и вообще думала об актерской профессии, я очень сильно хотела в театр, занималась в театральной студии, понимала, что меня это очень греет. Про кино я даже не думала. А сейчас, попробовав себя в кино, поняла, что очень хочу работать в этой сфере. Но хочу работать в хороших проектах. Для меня «Дорогие товарищи!» – это божественный подарок. Мне 21 год – я хочу просто работать. Сейчас