В российский прокат вышла трагикомедия «Конец славы
» с Павлом Деревянко
в роли популярного актера, своим отвратительным поведением практически убившего репутацию, но решившего возродиться, словно птица феникс, после собственных похорон, которые идут не совсем по плану. Снял «Конец славы» – довольно личное высказывание о сиюминутности той самой славы, которая порой заменяет истинную жизнь, – пожалуй, самый востребованный комедиограф современного российского кино Марюс Вайсберг
. Мы поговорили с ним о непростых сценах с Павлом Деревянко в гробу, дружбе творческих людей и нехватке взрослого контента в кинотеатрах.
Я помню этот проект с питчинга Фонда кино, где вы в 2021 году его представляли. Хотя, кажется, идея этого фильма, который назывался «Погребенный», была озвучена еще раньше – и в дримкасте на главную роль был вовсе не Павел Деревянко, а Дмитрий Нагиев
и Сергей Бурунов
. Как он и вы в итоге попали в «Конец славы»? Да, у этого проекта было много реинкарнаций. Продюсер Таймураз Бадзиев
встретился со мной, хотя на тот момент я даже не понимал, смогу ли, исходя из своего графика, поучаствовать в нем, но концепт выслушал, и он начал приживаться в моей голове. Меня заинтересовало, что «Конец славы» – одна из редких возможностей сломать жанр комедии, причем не искусственно налепить на условный ромком драму, а именно органично проработать переход в драмеди, что меня и привлекло. Однако текст, тогда написанный действительно, скорее, для Дмитрия Нагиева в главной роли, представлял собой легкую комедию с неким техническим аттракционом – таким влогом из гроба. Но только такая форма меня не устраивала, так как я видел в фильме сумасшедший потенциал и исходя из этого начал думать, кто же может сыграть главную роль. Паша Деревянко возник в моей голове сразу, но и Сережа Бурунов выглядел интересной кандидатурой. Однако он принципиально отказался сниматься в гробу. И в итоге я позвонил Паше, хотя тогда еще не был официально прикреплен к проекту. Рассказал, что хочу сделать это кино – свежее, настоящее, с эмоциональным драйвом и неким остросюжетным, психологическим давлением. Паша тоже загорелся моей идеей, но прочитал сценарий и сказал, что пока там нет того самого накала, о котором мы говорили. И в итоге мы с талантливыми авторами – Сергеем Нотариусом
и Максимом Пешковым
– начали переработку проекта уже под Пашу. И ребята написали, на мой взгляд, потрясающую историю – как раз тот эксперимент, который был у меня в голове. Павел Деревянко, в отличие от Бурунова, спокойно отнесся к тому, что большую часть съемок ему придется провести в гробу? Его это вообще не волновало. Пашу больше смущало, что его персонаж Слава Агеев был очень похож на него в реальности – в одном из драфтов сценария он даже был из Таганрога, как сам Деревянко. И Паша попросил авторов все-таки как-то отделить Агеева от него, что, на мой взгляд удалось.
Читать: Павел Деревянко – о «Ночной смене» Марюса Вайсберга
Насколько я знаю, есть некие эзотерические приемы, используемые в разных странах – когда люди себя закапывают заживо, чтобы начать новую жизнь. Оказывали ли они влияние на идею фильма? В «Конце славы» же даже есть двоюродная сестра Агеева, которая верит в экстрасенсов и прочую магию. Она, кстати, одна из немногих героинь, которая осталась от самого первого варианта сценария. Конечно, идея в каком-то смысле перерождения была ключевой для фильма, но подробно изучать подобные обряды, которые есть, кстати, и в России – например, на Алтае, – нам было не особо нужно. Конечно, мы читали в интернете такие истории, задавались в том числе техническими вопросами в духе «сколько живой человек может продержаться в гробу». Но это нужно было только для фактического построения сюжета.
Раз уж заговорили о технике, снимать сцену в гробу – с одним Павлом Деревянко, с которым вы работали уже не раз, – оказалось сложнее, чем, например, сцены похорон и поминок, где вам нужно было собрать сразу множество звезд российского кино и шоу-бизнеса? Для сцен похорон было сложно собрать всех чисто логистически, чтобы у всех совпали графики. Но многие приезжали по дружбе часа на полтора-два, мы записывали с ними дубли, а дальше уже работала массовка. А вот сцены в гробу оказались сложны не только с технической стороны, но и с эмоциональной. Я понял, что выхожу в них из зоны комфорта и нам с Пашей нужно работать не только над тем, что потенциально смешно, но и выходить на серьезные эмоции. Паша выкладывался по полной, несколько раз после съемок в гробу его реально чуть ли не выносили, потому что он практически терял сознание. Хотя мы старались снимать фильм так, чтобы и у Паши, и у зрителя не возникало страшного ощущения клаустрофобии. Но порой мне было непросто смотреть на плэйбеке некоторые дубли – Паша своей игрой доводил нас буквально до слез. Мне кажется, ему очень органично удалось передать эту грань перехода от комедии к драмеди, над которой я как раз думал, когда брался за этот фильм, ставший и для меня, и для всей группы определенным вызовом. От клаустрофобии вам действительно удалось уйти, в том числе за счет некой иллюминации в гробу, хотя я оценила, что вы дали Агееву и зажигалку, и телефон, за счет света которых, в основном, и решался изобразительный ряд разных предыдущих фильмов, в том числе, например, «Погребенного заживо
». Зажигалку грех было не использовать – это как раз такой наш поклон фильму с Райаном Рейнольдсом
. Но у нас действительно была проблема светового решения сцен в гробу. Нам нужно было все-таки сохранить жанр драмеди, не уводить зрителей в чистую драму и тем более фильмы ужасов. И в какой-то момент мы пришли как раз к этой иллюминации, создающей, с одной стороны, некий философский эффект звездного неба, а с другой, позволяющей нам контролировать настроение картины.
Смотреть онлайн: «Погребенный заживо»
Снимать кино о кино – затея всегда опасная. В том смысле, что можно скатиться в условный капустник для своих, так, что обычный зритель не поймет профессиональный юмор. Как вы с этим боролись? Конечно, опасения, о которых вы говорите, возникают, когда задумываешь подобные проекты. Но на мой взгляд, сейчас жизнь звезд и некого киношного закулисья уже ушла в массы, тем более и проектов на эту тему было в последнее время довольно много. Так что думаю, обычные зрители в курсе кинематографических механизмов. Тем более есть социальные сети, которые дают возможность видеть реальную жизнь актеров. Так что облака мистики, которое было вокруг звезд в 1970-х, да еще и даже в 1990-х годах, сейчас уже нет. Хотя «Конец славы» мы старались прописать так, чтобы не уходить в совсем профессиональные дебри съемочного процесса. Тем более в этом фильме есть, как мне кажется, две главные вещи, понятные любому человеку. Это головокружение от успеха, когда ты взлетел высоко и уже не можешь контролировать себя и тебя заносит. И возможность второго шанса. Мне кажется, эти моменты эмоционально отзываются в каждом, вне зависимости от профессии.
Ключевой музыкальной композицией фильма является песня Визбора
«Если я заболею, к врачам обращаться не стану, обращусь я к друзьям». Почему вы ее выбрали? С этой песней очень интересная история получилась. Когда мы с Пашей и нашим волшебным оператором Денисом Аларконом-Рамиресом
уже подписались на фильм и реально, знаете, так по-студенчески, прям загорелись этой картиной, то собрались у меня дома обсудить кино, найти в нем баланс жанров. Я все время говорил Паше, что Слава Агеев – это, конечно, не он, но с другой стороны, его персонаж все-таки имеет много черт от самого Паши. И тогда я попросил его назвать песню, которую он любит, которая всегда в нем отзывается. И вы не поверите, но он сразу же включил именно эту композицию Визбора! Дальше он включал и другие песни, которые ему нравятся, но я понимаю, что не мог забыть именно этот его во многом интуитивный выбор – настолько в тему эта гениальная композиция, объединяющая поколения. Хотя у нас было обсуждение, что она немного олдскульная, но она так запала мне в душу, что в итоге именно ее мы и оставили в фильме. И мне кажется, в этом плане получился довольно свежий выбор. Но главное – правдивый! А верите ли вы в дружбу именно между творческими людьми? Отвечу так: как правило, не верю, но из любого правила есть исключения. Дружба между творческими людьми, причем даже одинаковой весовой категории – таланта, востребованности, успеха, – бывает. Найти такие примеры трудно, так как есть и внутренняя конкуренция, и амбиции, и определенный склад характера творческих людей, которые ревностно относятся друг к другу, пытаются доказать, что именно они делают все правильно. Но я с возрастом научился принимать уже вообще всё, наладил внутреннюю гармонию и перестал давать оценки другим людям и их работам. Единственное, чего я не принимаю, так это халтуру и мертворожденное кино.
Одна из сцен «Конца славы» происходит на премьере сиквела «Холопа
», из которого вырезали Вячеслава Агеева. Хотя в реальности Павел Деревянко во втором «Холопе» сыграл. Вы уже на съемках «Конца славы» знали об этой связи? Почему вообще был выбран для сцены с премьерой именно «Холоп-2»? Это была абсолютно случайность! Нам нужна была условная премьера, которая еще будет актуальна на момент выхода «Конца славы». Причем нужно было, чтобы люди понимали, о чем вообще идет речь, так что какой-то выдуманный фильм в кадре «премьерить» не хотелось. И так как наши продюсеры связаны и с фильмом «Холоп», то мы просто попросили разрешение на это упоминание. Тем более, что «Холоп» – проект знаковый, понятный зрителям. Но когда мы всё это решали, то даже не знали, что Паша реально будет играть в сиквеле. Эти процессы происходили параллельно. И когда в какой-то момент Паша говорит, что он будет два дня занят на «Холопе», мы, конечно, долго смеялись и удивлялись, как работа над «Концом славы» проникает в реальную жизнь. Так что этот фильм нам особенно близок. Не знаю, как сложится его судьба в прокате, но «Конец славы» действительно дорог каждому члену съемочной группы, он никого не оставил равнодушным.
Читать: Рецензия на сиквел «Холопа»
Пару лет назад вы заключили first look сделку с компанией «Централ Партнершип», которая выпускает на экраны «Конец славы». Причем вы были одним из первых на отечественном рынке, кто заключил такую сделку. Каковы были ее условия? С «Централ Партнершип» я довольно плотно работаю большую часть своей карьеры, так что по сути этой сделкой мы просто закрепили наше сотрудничество. Помимо «Конца славы» мы уже сняли сериал «Теория большой лжи», где я выступаю шоураннером. На мой взгляд, получился роскошный проект, который мы скоро начнём показывать платформам, но все, кто видел первые серии, в восторге, так что, думаю, подробности о нем скоро можно будет разглашать. Летом мы запускаем триллер, который я давно хотел сделать, «Вниз». В каком-то плане «Конец славы» был для него репетицией с техникой съемки в замкнутом пространстве, так как здесь действие происходит в лифте. Еще у меня есть в работе два полных метра и два больших восьмисерийных проекта. Как человек, который имеет большой опыт работы и в американской индустрии, вы считаете такие first look сделки эффективными для российского рынка? Или наши режиссеры все-таки находятся в творческом полете и закреплять их за одной компанией бессмысленно? Знаете, у всех по-разному. Я тоже к этому скептически относился, но у нас с ЦПШ эта история хорошо работает, хотя только сейчас начинают появляться первые плоды этой сделки. Наверное, некоторые творческие ребята могут почувствовать себя как в плену, но у меня такого ощущения нет, напротив есть ощущение полной творческой свободы. Так что я очень доволен. В Голливуде подобные сделки – ключевая часть индустрии. И это правильно, когда студии закрепляют за собой таланты. Да, в первые годы это может казаться переплатами впустую, но затем выпускается сразу несколько проектов, которые покрывают затраты.
Не кажется ли вам, что комедийный жанр в последние годы претерпевает некоторые изменения? Например, стало выходить намного меньше тех же ромкомов, популярных в предыдущие десятилетия, а большая ставка делается в лучшем случае на драмеди. Согласны ли вы с этим и, если да, то почему, на ваш взгляд, так происходит? Это хороший вопрос, на который я отвечу собственным примером. Я снял «Иронию судьбы в Голливуде
» – бюджетный по их стандартам фильм, новогодний. Мне, кстати, там предлагают снимать только новогодние фильмы, и я от этого открещиваюсь, потому что совсем не это хочу делать. Но на «Иронию судьбы» согласился – это такая дань 90-м, эпохе Мэг Райан
, на которой я вырос, в какой-то степени олдскульное кино. И вот этот фильм выкупает Amazon и ставит на прошлые новогодние праздники – с минимальной рекламой, упоминают просто, что это новогодний фильм с Эммой Робертс и, в общем-то, всё. То есть берут фильм, скорее, просто для расширения своей библиотеки, а рекламные силы концентрируют на собственном ориджиналсе «Что-то от Tiffany
», в который вложили большие деньги. И вдруг наш фильм, который по сравнению с этим стоил копейки, выходит на первое место, причем по всему миру, и по рейтингам опережает другие оригинальные проекты Amazon. Вот почему так произошло? На мой взгляд, сейчас есть большая аудитория зрителей, которая попросту не обслуживается модным контентом. Наверное, в кино и отдельно в комедийном жанре тоже есть какие-то всплески моды, как одежде, и сейчас это мода больше на реалистичный, трушный юмор. Но при этом ромкомы, являющиеся своего рода сказками для взрослых, всегда будут популярны. Как и экшн в духе «Топ Гана». Да, есть политически, общественно модные веяния, которые так или иначе отражаются в кино, но иногда бывает, что есть просто джинсовая куртка, хорошо скроенная и хорошо сидящая, и она уместно выглядела и в 90-х, и сейчас, она всегда остается в моде. Чего вам не хватает в российской киноиндустрии? Мне остро не хватает качественного развлекательного контента для взрослых, поэтому я его и делаю! Я не могу ходить в кинотеатры только за тем, чтобы посмотреть семейное кино. Оно стало очень качественное, да, но я взрослый человек, который порой хочет пойти в кинотеатр без ребенка и посмотреть взрослое кино. И хотелось бы, чтобы был выбор таких фильмов – так, чтобы такой человек, как я, мог ходить в кинотеатр каждую неделю. «Конец славы» в кинотеатрах с 1 февраля.
Маша Токмашева
В российский прокат вышла трагикомедия «Конец славы » с Павлом Деревянко в роли популярного актера, своим отвратительным поведением практически убившего репутацию, но решившего возродиться, словно птица феникс, после собственных похорон, которые идут не совсем по плану. Снял «Конец славы» – довольно личное высказывание о сиюминутности той самой славы, которая порой заменяет истинную жизнь, – пожалуй, самый востребованный комедиограф современного российского кино Марюс Вайсберг . Мы поговорили с ним о непростых сценах с Павлом Деревянко в гробу, дружбе творческих людей и нехватке взрослого контента в кинотеатрах. фото: Премьера фильма "Конец славы"/пресс-служба "Централ Партнершип" Я помню этот проект с питчинга Фонда кино, где вы в 2021 году его представляли. Хотя, кажется, идея этого фильма, который назывался «Погребенный», была озвучена еще раньше – и в дримкасте на главную роль был вовсе не Павел Деревянко, а Дмитрий Нагиев и Сергей Бурунов . Как он и вы в итоге попали в «Конец славы»? Да, у этого проекта было много реинкарнаций. Продюсер Таймураз Бадзиев встретился со мной, хотя на тот момент я даже не понимал, смогу ли, исходя из своего графика, поучаствовать в нем, но концепт выслушал, и он начал приживаться в моей голове. Меня заинтересовало, что «Конец славы» – одна из редких возможностей сломать жанр комедии, причем не искусственно налепить на условный ромком драму, а именно органично проработать переход в драмеди, что меня и привлекло. Однако текст, тогда написанный действительно, скорее, для Дмитрия Нагиева в главной роли, представлял собой легкую комедию с неким техническим аттракционом – таким влогом из гроба. Но только такая форма меня не устраивала, так как я видел в фильме сумасшедший потенциал и исходя из этого начал думать, кто же может сыграть главную роль. Паша Деревянко возник в моей голове сразу, но и Сережа Бурунов выглядел интересной кандидатурой. Однако он принципиально отказался сниматься в гробу. И в итоге я позвонил Паше, хотя тогда еще не был официально прикреплен к проекту. Рассказал, что хочу сделать это кино – свежее, настоящее, с эмоциональным драйвом и неким остросюжетным, психологическим давлением. Паша тоже загорелся моей идеей, но прочитал сценарий и сказал, что пока там нет того самого накала, о котором мы говорили. И в итоге мы с талантливыми авторами – Сергеем Нотариусом и Максимом Пешковым – начали переработку проекта уже под Пашу. И ребята написали, на мой взгляд, потрясающую историю – как раз тот эксперимент, который был у меня в голове. Павел Деревянко, в отличие от Бурунова, спокойно отнесся к тому, что большую часть съемок ему придется провести в гробу? Его это вообще не волновало. Пашу больше смущало, что его персонаж Слава Агеев был очень похож на него в реальности – в одном из драфтов сценария он даже был из Таганрога, как сам Деревянко. И Паша попросил авторов все-таки как-то отделить Агеева от него, что, на мой взгляд удалось. Читать: Павел Деревянко – о «Ночной смене» Марюса Вайсберга Насколько я знаю, есть некие эзотерические приемы, используемые в разных странах – когда люди себя закапывают заживо, чтобы начать новую жизнь. Оказывали ли они влияние на идею фильма? В «Конце славы» же даже есть двоюродная сестра Агеева, которая верит в экстрасенсов и прочую магию. Она, кстати, одна из немногих героинь, которая осталась от самого первого варианта сценария. Конечно, идея в каком-то смысле перерождения была ключевой для фильма, но подробно изучать подобные обряды, которые есть, кстати, и в России – например, на Алтае, – нам было не особо нужно. Конечно, мы читали в интернете такие истории, задавались в том числе техническими вопросами в духе «сколько живой человек может продержаться в гробу». Но это нужно было только для фактического построения сюжета. фото: "Конец славы"/пресс-служба "Централ Партнершип" Раз уж заговорили о технике, снимать сцену в гробу – с одним Павлом Деревянко, с которым вы работали уже не раз, – оказалось сложнее, чем, например, сцены похорон и поминок, где вам нужно было собрать сразу множество звезд российского кино и шоу-бизнеса? Для сцен похорон было сложно собрать всех чисто логистически, чтобы у всех совпали графики. Но многие приезжали по дружбе часа на полтора-два, мы записывали с ними дубли, а дальше уже работала массовка. А вот сцены в гробу оказались сложны не только с технической стороны, но и с эмоциональной. Я понял, что выхожу в них из зоны комфорта и нам с Пашей нужно работать не только над тем, что потенциально смешно, но и выходить на серьезные эмоции. Паша выкладывался по полной, несколько раз после съемок в гробу его реально чуть ли не выносили, потому что он практически терял сознание. Хотя мы старались снимать фильм так, чтобы и у Паши, и у зрителя не возникало страшного ощущения клаустрофобии. Но порой мне было непросто смотреть на плэйбеке некоторые дубли – Паша своей игрой доводил нас буквально до слез. Мне кажется, ему очень органично удалось передать эту грань перехода от комедии к драмеди, над которой я как раз думал, когда брался за этот фильм, ставший и для меня, и для всей группы определенным вызовом. От клаустрофобии вам действительно удалось уйти, в том числе за счет некой иллюминации в гробу, хотя я оценила, что вы дали Агееву и зажигалку, и телефон, за счет света которых, в основном, и решался изобразительный ряд разных предыдущих фильмов, в том числе, например, «Погребенного заживо ». Зажигалку грех было не использовать – это как раз такой наш поклон фильму с Райаном Рейнольдсом . Но у нас действительно была проблема светового решения сцен в гробу. Нам нужно было все-таки сохранить жанр драмеди, не уводить зрителей в чистую драму и тем более фильмы ужасов. И в какой-то момент мы пришли как раз к этой иллюминации, создающей, с одной стороны, некий философский эффект звездного неба, а с другой, позволяющей нам контролировать настроение картины. Смотреть онлайн: «Погребенный заживо» Снимать кино о кино – затея всегда опасная. В том смысле, что можно скатиться в условный капустник для своих, так, что обычный зритель не поймет профессиональный юмор. Как вы с этим боролись? Конечно, опасения, о которых вы говорите, возникают, когда задумываешь подобные проекты. Но на мой взгляд, сейчас жизнь звезд и некого киношного закулисья уже ушла в массы, тем более и проектов на эту тему было в последнее время довольно много. Так что думаю, обычные зрители в курсе кинематографических механизмов. Тем более есть социальные сети, которые дают возможность видеть реальную жизнь актеров. Так что облака мистики, которое было вокруг звезд в 1970-х, да еще и даже в 1990-х годах, сейчас уже нет. Хотя «Конец славы» мы старались прописать так, чтобы не уходить в совсем профессиональные дебри съемочного процесса. Тем более в этом фильме есть, как мне кажется, две главные вещи, понятные любому человеку. Это головокружение от успеха, когда ты взлетел высоко и уже не можешь контролировать себя и тебя заносит. И возможность второго шанса. Мне кажется, эти моменты эмоционально отзываются в каждом, вне зависимости от профессии. фото: "Конец славы"/пресс-служба "Централ Партнершип" Ключевой музыкальной композицией фильма является песня Визбора «Если я заболею, к врачам обращаться не стану, обращусь я к друзьям». Почему вы ее выбрали? С этой песней очень интересная история получилась. Когда мы с Пашей и нашим волшебным оператором Денисом Аларконом-Рамиресом уже подписались на фильм и реально, знаете, так по-студенчески, прям загорелись этой картиной, то собрались у меня дома обсудить кино, найти в нем баланс жанров. Я все время говорил Паше, что Слава Агеев – это, конечно, не он, но с другой стороны, его персонаж все-таки имеет много черт от самого Паши. И тогда я попросил его назвать песню, которую он любит, которая всегда в нем отзывается. И вы не поверите, но он сразу же включил именно эту композицию Визбора! Дальше он включал и другие песни, которые ему нравятся, но я понимаю, что не мог забыть именно этот его во многом интуитивный выбор – настолько в тему эта гениальная композиция, объединяющая поколения. Хотя у нас было обсуждение, что она немного олдскульная, но она так запала мне в душу, что в итоге именно ее мы и оставили в фильме. И мне кажется, в этом плане получился довольно свежий выбор. Но главное – правдивый! А верите ли вы в дружбу именно между творческими людьми? Отвечу так: как правило, не верю, но из любого правила есть исключения. Дружба между творческими людьми, причем даже одинаковой весовой категории – таланта, востребованности, успеха, – бывает. Найти такие примеры трудно, так как есть и внутренняя конкуренция, и амбиции, и определенный склад характера творческих людей, которые ревностно относятся друг к другу, пытаются доказать, что именно они делают все правильно. Но я с возрастом научился принимать уже вообще всё, наладил внутреннюю гармонию и перестал давать оценки другим людям и их работам. Единственное, чего я не принимаю, так это халтуру и мертворожденное кино. фото: Премьера фильма "Конец славы"/пресс-служба "Централ Партнершип" Одна из сцен «Конца славы» происходит на премьере сиквела «Холопа », из которого вырезали Вячеслава Агеева. Хотя в реальности Павел Деревянко во втором «Холопе» сыграл. Вы уже на съемках «Конца славы» знали об этой связи? Почему вообще был выбран для сцены с премьерой именно «Холоп-2»? Это была абсолютно случайность! Нам нужна была условная премьера, которая еще будет актуальна на момент выхода «Конца славы». Причем нужно было, чтобы люди понимали, о чем вообще идет речь, так что какой-то выдуманный фильм в кадре «премьерить» не хотелось. И так как наши продюсеры связаны и с фильмом «Холоп», то мы просто попросили разрешение на это упоминание. Тем более, что «Холоп» – проект знаковый, понятный зрителям. Но когда мы всё это решали, то даже не знали, что Паша реально будет играть в сиквеле. Эти процессы происходили параллельно. И когда в какой-то момент Паша говорит, что он будет два дня занят на «Холопе», мы, конечно, долго смеялись и удивлялись, как работа над «Концом славы» проникает
Биография Александра Яценко Детство и семья Александра Яценко Саша родился в Волгограде. Его мама, по словам актёра «типичная интеллигентка», у неё три высших образования. Папа – плавал по Волге, был капитаном. У Саши есть сестра. После школы мальчик стал студентом радиофизического факультета в
→ Подробнее:)
