Девушки, подающие надежды: как закончился «Приоритет чудо-яйца» — главный аниме-алмаз зимнего сезона - «Рецензии»

---

---

На Wakanim вышел специальный эпизод аниме-сериала «Приоритет чудо-яйца», который должен был прояснить неожиданный (и скомканный) финал первого сезона. Изобретательный мультфильм про четырех школьниц, которые борются с психологическими трудностями и давлением общества, путешествуя в психоделические кошмары, придумали сценарист Синдзи Надзима

и режиссером-дебютант Син Вакабаяси, ранее не работавший на больших проектах самостоятельно (не считая эпизода «Атаки титанов» и других шоу). Алексей Филиппов рассказывает, почему «Приоритет чудо-яйца» стоит посмотреть как поклонникам Сатоси Кона

(а значит, Нолана

, Аронофски

и Масааки Юасы), так и тем, кто обеспокоен вопросами бытового или психологического насилия. Даже несмотря на то, что второго сезона, вероятно, не будет, а финал и специальный эпизод сильно запутывают мифологию сериала.

СКОРЛУПА: синопсис
14-летняя Ай Ото укрыта от внешнего мира, как смерть Кащея: ее трепетная душа — в юном теле, тело — в недрах яичного худи с подсолнухом, худи — под пологом кровати, кровать — в детской, комната — в родительском доме, подальше от школы. Из-за самоубийства единственной подруги Ая некоторое время туда не ходит — и это к счастью: год от года девушка терпела насмешки одноклассников из-за гетерохромии — разноцветных глаз, как у Боуи. Боль потери, как водится, загоняет ее еще глубже в панцирь: мир и так не особо дружелюбен, а к раненым и ранимым — так тем более. Ае остаются прогулки затемно: желтой подводной лодкой, скрыв лицо шлемом капюшона, девушка ночью гуляет одна.
Вдруг как в сказке — Алиса? Дюймовочка? — заботливо похороненный майский жук начинает виться перед носом. Зазвав Аю в страну чудес — подземный парк развлечений, — он молвит: «Хочешь изменить будущее, разбей яйцо и сделай выбор». Первое яйцо — бесплатно, остальные — за деньги: достаточно заснуть — и попадешь в удивительный мир, который похож на наш, только не скрывает повседневную враждебность.

В СТРАНЕ ЧУДЕС: первый уровень. Что происходит и как выглядит
В «зазеркалье» (или «заскорлупье») начинается игра на выживание — популярная мировая забава, особенно любимая в Японии: в диапазоне от «Королевской битвы» (2000) до «Голодных игр» (2012) и «Страшной воли богов» (2014) с недавним «Небесным вторжением» (2021).
Игра на выживание: рецензия на «Страшную волю богов»
Сериал Надзимы и Вакабаяси выстраивает приоритеты иначе, чем в сюжетах о борьбе школьников друг с другом: Ае предстоит защитить девушку из яйца, которая в реальности покончила с собой, — а потом еще одну, и еще одну, и так до победного. Каждая душеспасательная миссия происходит в новой локации, но механизм «интерактивной видеоигры» не меняется: вооруженная боевым артефактом Ая, на которой заживают все раны (главное — беречь глаза и не допустить летальных травм), истребляет полчища NPC — зубастых созданий в красных масках (Те, кто закрывают глаза). В финале — поединок с самым главным боссом: воплощением страха юной самоубийцы. В ходе зачистки «уровней» Ая чуть лучше понимает свои чувства, а каждая победа приближает ее к воскрешению подруги, которая в «заскорлупье» обитает в форме статуи.
Между рейдами в мир жутковатых фантазий Ая знакомится с другими девушками, которые промышляют тем же. Вскоре они образуют боевитый квартет, куда также входят: не по годам строгая Нэйру, ставшая главой крупной корпорации и желающая вернуть сестру; эксцентричная и эгоистичная Рика Кавай, бывшая поп-звезда, сожалеющая о смерти поклонницы, которую она эксплуатировала как кошелек; спокойная Момоэ — племянница учителя Аи, которую все принимают за парня, — чья цель встретиться с девушкой, признавшейся ей в любви.

***
Визуальная манера «Приоритета чудо-яйца» подчеркивает эффект зазеркалья, раздвоения мира. За дизайн отвечал Саки Такахаси, работавший режиссером анимации на «Укрась прощальное утро цветами обещания» (2018) и сериале «Любимый во Франксе» (2018), а начинавший вовсе с промежуточной анимации «Со склонов Кокурико» (2011) Горо Миядзаки.
Супружеский долг перед Родиной: стоит ли смотреть «Милый во Франксе»
Слезами умытая та же вода: рецензия на «Дитя погоды» Синкая
Против психоделического — точнее, психоаналитического — повествования, «Приоритет» выполнен почти в фотореалистичной манере, какой славится Макото Синкай («Пять сантиметров в секунду», «Твое имя»). Экран смартфона и голова жука, сосиска на тарелке и даже санузел позволяют ощутить мир обытовленным и одомашненным. И эта красота обыденности, которую предметы обретают в анимации, все равно контрастирует с пиром фантазии, начинающимся во время поединков с призраками жизненных невзгод.

ИГРА РАЗУМА: второй уровень. Ради чего это все
Работа Синдзи Надзимы не то чтобы скрывает свои намерения: сериал провоцирует разговор о подростковом суициде, культуре насилия, поисках идентичности и одиночестве, который по-прежнему актуален в Японии, где принято со всеми проблемами разбираться в одиночку. Хотя полигон, казалось бы, только в аниме изрытый суждениями большими и малыми, с 90-х и ранее: «Красавицу-воина Сейлор Мун» (1992-1997) заражается меланхолией «Евангелион» (1995-1996), улицы «Агента Паранойи» (2004) ведут в готические грезы «Девочки-волшебницы Мадоки» (2011).
Во имя Луны: в чем феномен «Сейлор Мун»
Существенное отличие в том, что «Приоритет чудо-яйца» не позволяет зрителю игнорировать социальные триггеры, фокусируясь на жанровом элементе или пускаясь в конспирологические теории. «Сейлор Мун» мало кто рассматривает как социальную критику (а зря). «Евангелион» же задумывался Хидэаки Анно как прививка юному зрителю, чтобы тот был готов встретить проблемы реального мира лицом к лицу, но поклонники шоу превратили ревизионистскую меху с амбициями притчи в очередной хит массовой культуры, где дизайну и шарадам принято уделять больше внимания, чем психотерапевтическому месседжу. Хотя страдания Синдзи и его друзей от ошибок и жестокости взрослых — едва ли не спусковой крючок Армагеддона.
Человеческое бремя: подкаст о Сатоси Коне
Сериал Синдзи Надзимы и Сина Вакабаяси сделан с очевидным пиететом к «Еве» и ее изначальному лозунгу «Не убегай». И все же «Приоритет» — на уровне визуального и идейного ДНК — наследует скорее Сатоси Кону, режиссеру ночных кошмаров «Истинная грусть» (1997) и «Паприка» (2006), в особенности — его «Агенту Паранойи». Каждая работа Кона — исследование человеческого отражение в медиа: будь то телевидение, кинематограф или уподобленный глубокому сну интернет. Проще говоря, его герои и героини сталкиваются не столько со своими страхами, сколько с переживанием из-за несоответствия: планам на жизнь, стандартам красоты, банальным дедлайнам.

*Тут начинаются спойлеры*
Сценарист Надзима и режиссер Вакабаяси залезают в близкую область сознания, исследуя паноптикум гендерных стереотипов и нормализованного насилия, на которое закрывают глаза (отсюда имя красных масок) в школе, транспорте и семьях. Психологические срывы японских школьников частично связаны с высокой нагрузкой и конкуренцией, но хватает и человеческих факторов. Аю дразнят из-за разных глаз, а ее симпатия к учителю полна (ненапрасных) подозрений; Момоэ испытывает сложности с сексуальной и гендерной идентичностью, так как ее принимают за парня, а однополую любовь при этом она считает неестественной; Рика выросла без отца, унаследовав от него лишь сексистскую присказку «красивая женщина может ходить без денег, за нее всегда заплатят» и виня во всем мать. Обитательницы яиц сталкиваются с убийственным культом красоты и молодости или травмирующим опытом большого спорта, который заявляет права на контроль юного тела; накладывают на себя руки из-за ревности (к знакомым и поп-идолам), по требованию главы секты или из-за домогательств взрослых мужчин: в метро, на улице, даже дома — если это начальник отца.
Нужна помощь: нет насилию в семье
Психонавтская фантасмагория не дублирует рассуждения сериала и не пытается оттенить кажущуюся прямолинейность, а уточняет гротескный мир предписаний, где детям не верят, а женщин считают импульсивными охотницами за легкой жизнью. Хватает и остроумных рифм: например, отряд по борьбы с буллингом (booling) регулярно зависает в боулинге (bowling). «Приоритет чудо-яйца» развивает популярную максиму Стивена Кинга, что главные враги детей — это взрослые. И если кто-то опасается, что феминистское аниме винит во всем исключительно мужчин, то напрасно: среди «боссов» хватает и жестоких женщин, а еще один мотив шоу — внутренняя мизогиния. Мальчики, к слову, тоже получают яйца для борьбы с давлением и страхами — но на другой площадке, в соответствии с угнетающими (их) гендерными требованиями.

Разумеется, формула «спасения» на бумаге остается комично простой: поверить в себя, найти друзей и дать отпор тем, кто пытается загнать тебя в угол. Однако повторяющиеся схватки девушек и монстров из сна демонстрируют, что паттерны поведения и мировоззренческие ошибки гораздо проще зафиксировать со стороны, чем изжить самостоятельно. Ая, Нэйру, Рика и Момоэ — представительницы четырех разных психотипов — притираются друг к другу не спеша, поначалу с недоверием и даже неприязнью, но постепенно сплачиваются. В какой-то момент им выдают питомцев, которые охотно питаются Теми, кто закрывает глаза. «Покемоны» обитают в помандерах и напоминают смесь эмпатичного домашнего животного, непритязательного в быту тамагочи и фактурной игрушки из гасяпона — капсулы с игрушкой из автомата.
Так из забав, терапии и поддержки рождается внутренняя сила.

ЖЕЛТОК: финал? (совсем спойлеры, жесть)
Сказать, что в «Приоритете чудо-яйца» все ясно — все же будет некоторым преувеличением. Ближе к финалу раскрывается история архитекторов местной «матрицы» — манекенов Акки и Обратного Акки, — которые всю дорогу выступали продавцами яиц, проводниками в другой мир и незримыми советниками, проясняющими правила игры.
Если коротко, братья Акка — некогда талантливые ученые, занимавшиеся разработкой искусственного интеллекта. Объединяя в себе амбиции и благие намерения Бога и Адама, они создали кибернетическую девочку Фрилл, которая практически ничем не отличается от «настоящей». Когда ее поведение неожиданно вышло из-под контроля, братья заточили Фрилл в специальную камеру и стали изучать вопрос подростковых суицидов, в которых увидели не только влияние общества, но и проделки кибер-девочки. Проще говоря, Фрилл мешает их психотерапевтическому лунапарку, созданному для профилактики самоубийств, возвращать детям уверенность в себе.

История Акки и Обратного Акки напоминает не только библейский сюжет, но и историю Пигмалиона и Галатеи, профессора Хиггинса и Элизы Дулиттл, героев комедии «Ох уж эта наука!» (1985), ну и, например, Гэндо Икари и Рэй из «Евангелиона». Эту галерею объединяет стремление мужчины создать — в кавычках и без — идеальную женщину: для нового мира, для высшего общества, для подростковой похоти или же для человеческой миссии. И во всех случаях конструкторы сталкиваются со свободой воли «Евы», которая не желает быть инструментом, придатком, секс-игрушкой. Так же взбунтовалась и Фрилл, которую задвинули на второй план, как только у одиноких ученых появилась «настоящая семья».
Как следует из отдельных реплик (одну режиссеру даже пришлось пояснять), Акки подвержены стереотипному представлению о женщинах. Неудивительно, что они запрограммировали Фрилл как взрывной коктейль «подростковой» эксцентрики и «взрослой» рациональности, воплотив тем самым вековые заблуждения об особой «женской» природе. Отсюда же установка, что она должна пустить в ход «чары Лолиты», рожденные (у Набокова) исключительно больной фантазией Гумберта Гумберта.
Братья ошибаются и второй раз, увидев в действиях Фрилл исключительно злонамеренность и, вероятно, ревность к «настоящей семье». Тут можно провести параллель с сомнительным фрейдистским постулатом о «зависти к пенису», который сегодня принято трактовать как метафору того, что девочкам/дочерям часто уделяют меньше внимания, чем мальчикам/сыновья в воспитательном процессе. Фрилл и три ее подручные, похожие на школьниц с головами стрекоз (или других насекомых), увлечены идеей Танатоса как единственной вещи, которая им недоступна. За годы заточения кибер-девочка не скончалась, так что бессмертие служит ей вечным напоминанием: она не человек.

В этой логике Ая и другие героини, закрывшие личные гештальты, должны занять сторону Эроса, как-то ставшего полноценным синонимом жизни, и продолжить изнуряющие поединки с Фрилл и другими созданиями из кошмаров. Уже не только в «яичных» снах, но и — сюрприз — в параллельных измерениях, где могут жить их более (или менее) удачливые копии.
Специальный эпизод незначительно прояснил сбивчивую мифологию «Приоритета чудо-яйца», 20 минут пересказывая предыдущие серии, а еще 20 — внося косметические уточнения. Искусственные интеллект, параллельные вселенные, эрос и танатос, вкрапления древнегреческой трагедии (помощницы Фрилл напоминают по функционалу эриний) — все это явно не та информация, которая поможет привести историю к логическому финалу за одну серии. Тем более новый эпизод как будто перечеркивает философию всего шоу, предлагая увидеть, например, в учителе, из-за которого покончила с собой подруга Аи, жертву ложных обвинений.
Опять же, судя по загадочным переговорам братьев Акки с одной из второстепенных взрослых героинь, у истории есть более глубинная подоплека: возможно, они так же хотят оправдать себя и, вероятно, некое учиненное насилие (вполне возможно, что над покойной дочерью одного из них). Не случайно Акки предпочли заточить разум в телах-манекенах, отказавшись от плотской и в том числе сексуальной идентичности. Возможно, закулисные истории раскроет второй сезон, полнометражный фильм или другие спецэпизоды, чье появление, впрочем, под вопросом. Художники студии, работавшей над «Приоритетом чудо-яйца», заплатили за красочный видеоряд ужасную цену своим здоровьем, зачастую сдавая эпизоды за час до эфира, а один из продюсеров дважды попадал в больницу с переутомлением. Как говорил Джим Джармуш: быстро, дешево и хорошо — можно выбрать только два пункта.

И все же не хочется сбрасывать «Приоритет чудо-яйца» как пустую скорлупу. Ведь шоу не только занимается вопросом профилактики насилия и психологического давления на подростков и девушек в особенности, но и демонстрирует побочные эффекты социального программирования. Если вспоминать этапное махо-сёдзё «Мадока», с которой «Приоритет» неоднократно сравнивали, то шоу Надзимы и Вакабаяси куда акцентированнее проговаривает, как добрые учителя не гнушаются манипулировать детьми — умышленно или в соответствии с социальными нормами. В ревизионистском и культовом сериале Гэна Уробути об этом говорилось лишь экивоками, когда преподавательница посреди занятия с надрывом рассуждала о гендерных стереотипах, но продолжала их передавать ученицам. Вдобавок финал «Мадоки», насаждающий отважной героине статус мученицы а-ля Жанна д’Арк, тоже, мягко сказать, не выглядит образцом продуманной мифологии. Так что даже для лучших историй о «девочках-волшебницах» это все еще родовое проклятие.
Будем надеяться, что героини очнутся от страшного сна. Время и святых, и монстров, кажется, прошло.

Алексей Филиппов
07.05.2021